Магомь быдъ человђкь совершенно Ста-

рикъ, выгда непримиримый врать русскихъ, одинъ изъ

самыхъ неукротимыхъ узденей Хаджи Мурата, а теперь

старшина своего аула, онъ выросъ при такой обстановА,

кровь не считалась ни во что, а жизнь челойческая

:фнидась дешевле цыпленка. Представьте ce6'h худое и

длинное лицо, съ длиннымъ, клювообразнымъ носомъ.

Ођдыя космы усовъ и бороды совершенно скрываютъ ротъ,

изъ-подъ далеко выдавшихся щетинистыхъ бровей неот-

ступно смотрятъ на васъ грозныя очи недавняго мюрида,

сотни разъ смерть и нав%рное

передъ нею. Лобь и щеки въ морщинахъ и каждая

зана глубоко, точно ocTpieMb кинжала. Сухая грудь, су-

уздоватыя руки. На конђ сидить—точно приросъ кь

нему. Кань будто мь самому себ, тоть же

мюридъ Магома, о предестяхъ „веседой

игры“ и запахъ пороха и крови благо-

жасминовъ,—страстный любитель котять. Даже

смјшно быдо вид%ть эту сумрачную, грозную фигуру,

этого „трагичестго злохђя”, по-$тски забавляющагося

съ котятами, которыхъ онъ себ% укщцывадъ и за пазуху,

и на шею. Того же Магома, несмотря на т.е его веди-

ничуть не боялась аульная дьтвора. Все это

голое, толстобрюхое, но неизм±нно выбритое потомство

при каждой съ Магомою вепрем'ђнво потребуеть

отъ него сказки или .табъ-лабы—йстнаго дакомства. И

заодн возится съ ними, какъ съ котятами!

Судите посдв того о челойЕ'Ь. Тоть-же Магома, ради