гиддмдхв.

ственнымъ чувствомъ общей боязни кь

ямъ и надежды на общую взаимную нужду въ по-

мощи, было заглушаемо нервдко чувствомъ чести,

налагавшимъ обязанность омывать кровью оскорбле-

наноспмыя товарищемъ, бывшимъ для Гайда-

маковъ и закономъ и судьей, и исполнителемъ при-

говора.

Можно себБ представить кь чему вель быть,

управляемый такими чувствами: враги BH'B111Hie неры-

ко забывались въ раздорахъ домашнихъ, доходив-

шихъ иногда до того, что свои выходили на своихъ

ц•влыми толпами; случалось и то, что цвлые отря-

ды Гайдамакъ переходили на сторону вражью и

помогали вратамъ сражать товарищей. — При всемъ

этомъ Гайдамаки считали себя испол-

няли посты, свято чтили иконы, им•БлИ свои молель-

ни и даже церкви, не жальли своихъ добычь для

храмовъ нетолько своих•ь, но и город-

скихъ.

Таковы-то были ГайдамаКи въ своемъ полудикомъ

быть, и въ ихъ поснпхъ, сохраненныхъ памятью

народной, досел лобииыхъ молодыми парнями за-

Украйны, выражается живо этотъ быть.

Вотъ напримвръ одна, напоминающая о Лугарскомь

времени:

1. Журба мене сушить, Журба мене валить,

Журба жъ мене нати скоро зъ нить звалить,

А яжъ журя да й не пицаюсл,

до шинкарки, горт;лкн напьюся.

Горшочка пьяна, суча Журба упряма,

Гортлочка сунна, суча журба умна.