42

нын•Ь можетъ быть тољко лишь въ самыхъ записныхъ

картежныхъ домахъ. Да, признаться, это шудерство

было важнћйшииъ моментомъ во всемъ образ•Ь Аннин-

скаго режима; во всемъ быль азартъ и все велось по-

мощью Фальши и подкуповъ.

Но при всемъ томъ нужно отммить, что прошо

равно девять и за все это сравнительно долгое

время при петербургскомъ тревожномъ дворђ не бьио ни

одного заговора, чему нельзя было не удивиться. И

поэтому не мудрено, что когда посл этой мирной

„эпохи“ на сцену вновь выдвинузись заговорщики, то

на нихъ глядюи какъ на вчерашнихъ npinueh.

Право, пора была нарушить это скучное время, и

вотъ явился pycckitt Лоэнгринъ въ шц•в Долгорукаго.

Опала, въ которой находидась эта семья, была снята, и

въ 1739 г. помилованные ruewie нын•в уже

рука объ руку съ Елизаветой, ихъ прежней против-

ницей, снова пробуютъ свое на поприщ% двор-

цовой

Елизавета Петровна жила все это время совершенно

тихо и смирно. И съ т•вхъ поръ, какъ любовника еж

сержанта Шубина сослали въ суровую Сибирь, замбсти-

тель же его Нарышкинъ отжалъ от.ъ npec"A0BaHitt

границу, Елизавета, не выносившая одиночества, обрати-

лась кь Густаву Бирону, брату курляндскаго герцога, и

скоро любвеобильное сердце старой дьвы билось новой

страстью кь этому избраннику. ихъ съ каж-

дынь днемъ становились все интимнзе и интимн•ве, и окру-

жавшее ихъ общество съ любопытствомъ ожидало конца,

а конецъ въ такихъ случаяхъ быль постоянно крестинами.

Заговорщики имми цшью съ трона Анны п ея

креатуры курляндца и на престоль Едизаветы

Петровны съ ен возлюбленнымъ Нарышкинымъ. Разумв-

ется, властолюбивая княгиня не отказалась въ

въ такомъ выгодномъ для нея поход% и простерла

отважнымъ конспираторамъ обв руки.