112

то время плакаль же, что де за грвхи наши всенарод-

ные, чего и не надвялись, межъ великимъ государемъ и

межъ naTpiapxoMb учинилась ссора, — а здвсь де мы не

слышимъ, чтобы государ» говориль про naTPi-

арха гнввно». Кь этимъ-то слезнымъ рвчамъ Никиты

Нащокинъ и молвилъ неосторожно, о чемъ говориль

съ государемъ за утреней у Евдокеи. «А опричь того,

онъ, АеанасЈй, Микитв ничего не говаривалъ, и чтобъ

naTpiapxy кь Москвв npiBxaTb по прежнему и для его

Афанасьева отпуску въ посольство кь собору, ничего

не говаривалъ же». Такимъ образомъ въ На-

щокина бьиа разность противь n0ka3aHiH Зюзина,

— ему

сдвлали новый допросъ. Нащокинъ подтвердилъ, что въ

прежнемъ онъ сказалъ всю правду безъ при-

бавки и безъ убавки, и что кромв того, что показалъ прежде,

«ни о чемъ съ вимъ Микитою про naTpiapxa не гова-

ривалъ и никакихъ писемъ онъ, Микита,

ему не показывалъ и съ комь naTpiapxy писалъ, о томъ

ему не сказывалъ же: твмъ всвмъ его, Аеанасья, Микита

поклепалъ». Оставалось допытаться правды отъ самого

Зюзина. 3 Февраля его допрашивали съ пыткой, — и «раз-

двванъ быль, и руки въ петлю кладены и кь огню прило-

жень и держанъ, чтобъ вину свою великому государю

принесъ и сказалъ правду». Подъ пыткой Зюзинъ пока-

заль тоже, что и прежде: что «предъ государемъ вино-

ватъ, — писалъ отъ него самъ собою, ни съ кВмъ не-

мысля и никому про то не сказывалъ; а думному дворя-

нину Аеанасью Лаврентьичу Ордину-Нащокину показы-

валь письма, которыя писалъ кь нему, Никитв, naTpiapxb

Никонъ, и каковы письма самъ писалъ кь Никону naTPi-

арху и про тв письма ему думному дворянину Аеанасью

Лаврентьичу онъ сказывал же, только не твмъ ли-