Совершенно темно, хотя еще не поздно. Волны

съ глухиъ, заунывнымъ шумомъ разбиваются

о наше судно, равном%рно покачивають его и

обдаютъ иногда холодными брызгами. Въ спаль-

•,ютахъ душно и даже смрадно. ВездТ

ных•

больные, Н'Ьтъ ни охоты, ни силы быть

въ этой атмосфер'ђ, тоже лечь, тоже забыться.

Въ за.тЬ—мертвая тишина и Лампы

йогашены. Ни одной газеты, одной книги не

виџо. Танино открыто, но нельзя тревожить

стшыхъ спутниковъ. Не съ ммъ говорить, не

найдешь пера и чернильнщы, потому что прислуги

не дозовешься. Скука такая какъ

доводилось испытывать. Выйдешь на па-

лубу, тЬсно лежитъ разнопдеменный восточ-

ный напь (кто на красивыхъ коврикахъ, съ

канареечными клТтками въ годовахъ, вто прямо

на грязномъ войлок'Ь), и на каждомъ шагу

боишься толкнуть усталаго, измученнаго чело-

Мка. Блыныя бородатыя лица вы$ляются

въ потьмахъ. То заслышится слабый стонъ, то

непонятное 60pM0TaHie чего-то похожаго на мо-

Остается одно: сихђть на крышев рубки, куда

ведетъ .иТсенва, си$ть и вглядываться въ без-

покойный мракъ вокругъ, сидфгь и мечтать.

Ярко припоминаются моря, засьшан-