— 222 —

романтивъ, отмеченное чувство, стоячесть мысли, отсутстје

живого порыва.—И это обстоятельство огорчаеть мена,—не

то, что Кудрявцевъ остаети романтивомъ, а то, что онъ—

такой романтивъ, и B0HwpB-

). Въ томъ же стадъ отзыватьса о КудрявцеуЬ

тивный

и „Кажется, таланту Кудрявцева“, писагь онъ,—

„ ввчнаа памать. Этотъ че.тойвъ, видно, никогда не выйдеть

изъ своей воры. Онъ и въ Парижъ привезъ съ . собою свою

Мосвву. Что за узкое что за ОЬдные интересы,

что за pe6aqecEie идеалы, что за исвлючительвость типовъ и

характеровъ". Сравниваа пойсти Кудрявцева съ пойстами

И. А. Гончарова, продолжает „Сильно ли понра-

вится теб поуЬсть Гончарова, или вовсе не понравитса, —

во ВСЯЕОМЪ случм ты увидишь великую разницу между Гон-

чаровыиъ и Кудрявцевымъ, въ дольеу перваго. Эта разница

состоитъ въ томъ, что Гончаровъ челойвъ взросши, со—

а Кудрявцевъ нравсттнны1

и умственный недоросль. Это досадно и грустно. Читая его

пойсти, чувствуешь, что он'ь могуть быть понятны и ине

ресны только для людей, близвихъ въ автору. Воть отчего

вђвогда я съ ума сходишь отъ погЬстей Кудрявцева: а звать

и любилъ его, въ немъ и въ нихъ было много моего, то-есть,

тавого, что было моимъ воньвомъ. Того вовьва давно нТть,

и поуЬсти не й. Талант; вижу въ нихъ и теперь, но чорта

ли въ одномъ талантђ. Земля Ц'Ьнится по еа

урожаямъ; таланть—та же земля, но вотораа вмђсто хйба

родить истину. Порождая однђ мечты и фантьЈи, талавть,

даже большой— песчанивъ иди солончавъ, нв которомъ ве

родитса ни былинки. Что же это? Слабость

вся Ида въ томъ, что Кудрявцевъ мосввичъ... Ахъ, господа,

изображайте любовь и женщинъ, а вамъ не запрещаю этого

на томъ ocH0BaHiH, что а начисто разд%лалса съ подобными

интересами; но изображайте не вавъ Д'Ьти, а вавъ ярослне

люди. Вонь и въ пойсти Гончарова тбовь играеть главную

роль, да еще тани, вавая субъективно всего менВе мовеп