— 551 —

виватьса между собою и ве причинять друљ другу огорче-

Bil, болве иди мевЬе чувствительныхъ. Люди вообще васа-

ютс.а друть друга своими, тавъ свазать, поверхностями (вну-

три вс'ь ови дучше), а у ученыхъ поверхность тапа нЬная,

таваа щевотливад, въ рохЬ pacTeHia noli те tangere, что они

безпрестанно иди раздуваются, иди раздражають, огорчаютъ

и огорчаютса. Печальная принадлежность науки, на изв±ст-

ныхъ еа степенахъ! Посл% этого вавъ не уди-

витьса, что Рихтеръ, тридцати гђтъ своей жизни,

находись бевирерывно въ ученыхъ съ людьми,

не имЬъ ни съ вгЬмъ ни минутной размолвки; одина•

вово его уважали, шобиди и съ одинавими чувствами

собрались въ его гробу. Предъ гробомъ умоиваютъ

страсти, додано сваз-ать въ чести челойчесвой природы, про-

щатса вс•Ь недостатки, и мы помнимъ тольво дмро, мы мо-

дими, съ большимъ али меньшимъ чувствомъ, за уповой души

усопшаго брата, вивто не думать, чтобъ быль лучше

его. Но предъ гробомъ Рихтера нечему было умолвать: у вого

было на него вого онъ огорчил, вто имьъ

право на него пожаловаться? — Нивто, ни за что, никогда.

ЗамгЬчу еще, что и горести особенной не было прим%тно:

мы провопли усопшаго въ другую сторону; у вс•Ьхъ насъ

было внутреннее безотчетное чувство, что въ той сторонв

будеть ему гораздо лучше, что проснется въ объ-

HTiaxb отца“, и мысли о смерти рђшитедьво не было, ватется,

ни у вого! Итавъ, ты еще сдћлалъ намъ добро.... Прости

ze, нашь добрый товарищъ! Не нужно желать мира твоему

• праху, потому что ты въ мир%, безъ сомнЫд, въ мир'ђ.

Пожелай зе лучше ты намъ этого мира, „наиъ оставшимся

живымъв, и прими отъ наст, я говорю за всВхъ•твоихъ род-

ныхъ и знавомыхъ, ближнихъ и дальнихъ, которые, безъ со-

маыа, читая эти строки, сочувствують, прими отъ васъ

исвреннюю дань любви, и благодарности — и ва

твою жизнь, по тому которое ты о ней wra-