— 51 —

Такого пруда со временъ брина Николаа Петровича не за-

помвать!

„А съ тЬхъ порь вавъ Ниводаа Петрвича не стадо,

пршло сдишвомъ тридцать дТть, прудъ прорвался, б•Ьлье

мыли въ разныхъ лужахъ, подл± ручьевъ, а моченецъ возили

на ртву Ворону, пять Между тђмъ, запрудить

прудъ—дьо однихъ сутовъ ди трети тавой незначительной

барщины, вавъ мод. И свольво бы а могъ подобныхъ

анекдотовь. Не тавъ давно•быдъ еще такой же смертный случай,

о вавомъ а вмъ писалъ .йтомъ, иди разсвыывлъ на словахъ.

Описа вавой-то Ащанинъ въ вабав'ђ, ввалили мь тейгу

и дорогой, въ йсвольвихъ саженахъ отъ вабава умерь. По

правиламъ, мертвое Вло оставлено ва мјстђ, въ и

приставлень вараулъ, всего одинъ муживъ. На Иду, мфсто,

гхЬ стояла тейга съ мертвецомъ, находилось вблизи взад-

бища; вараульщивъ боялся оставатьса ночью со многими мерт-

вецами и подвозидъ своего, разумтетса, на собственвыхъ

плечахъ, въ вабаву, а утроиъ опать уђвжалъ въ поие. TaEia

прогули мертвеца продолжались недгђли•, пова навхалъ

судъ... Ну вуда же тавому народу бунтовать“!

Навонецъ, въ шестомъ своемъ письм% (5 ноабра 1858),

пишетъ: „Все богЬе и бол%е вижу дичь и нейжество

и убВждаюсь въ совершенной необходимости грубыхъ и жесто-

вихъ М'Ьръ съ этимъ вародомъ. Эго все жестово только отво-

сительво того фантастичесваго Mipa, воторый создается гд±-то

таиъ, людьми висвольво незнавомнми съ нашимъ муживомъ.

Но собственно это не жестово, ввъ не жестово отрЫть

ногу, которой овавалса антоновъ огонь. ВсаМ размы-

челойвъ внаетъ, что грубое Адесное навазате

иМетъ свою дурную сторону—это, тавъ сказать, адъ, вр-

душевному организму, но что же туть дТлать, если

нивавой чортъ не моветъ придумать другого средства. Вчера

и дна три тому назадъ быль у меня нашь уВздвый судья

ный должность предсфдатела, по несостоятель-

ншти выбраннаго) съ исправникомъ. Оба раза они пили у