—312—

хаилъ Петровичъ!—Нашъ-ли брать челойвъ, или вы NHiA—

вездгЬ дМрыя мысли и добрыа в%ч?.. Въ

ко МА, вы, право, вакой-то вы первый пр-

ложили въ вашемъ дой и первый посп%-

шили уйдомить о милости и чрезвычайно вни-

MaHiH государя, вотораго св. умудрило на столько

великихъ, можно сказать, громадныхъ

Ни сномъ, ни духомъ не знал я объ орден±, котораго

не ожидалъ, которому, признаюсь, обрадовался бы, еслибъ онъ

пришель въ пушломъ году, вогда еще жива была моя един-

ственвал: ел радость была бы моимъ счастьемъ; а теперь?!..

А теперь я только радуюсь неоцЬненному государя:

да обрадуеть его тЬмъ же Бон, — неотступный 11окровите.ть

Крайне изумило меня ходатайство министра, кь вотуму

я не и не исвалъ никакого доступа. —Но министра а

им%ю ч±мъ отблагодарить. Знаете ли, что у меня находится

большая тетрадь паутинной бумаги, исписавни мелвимъ по-

черкомъ. Эта тетрадь— Японская бумага; то собственноручный

почеркъ Василья Михайловича Головнина.

Драгоцгьвный въ своемъ родф этоть манускрипть при-

надлежалъ П. Ив. Рикорду. Получивъ главнато

командира флота, и собираясь гвхать въ Кронштадть, онъ сва-

залъ: „Кань внать? Можетъ Англицкое ядро найдеть и мена,

а до васъ не долетитъ; юзмите же, въ вашихъ

любопытныхъ бумагъ. этоть портфель: въ немъ вся жизнь

друга моего Готовнина, написанни имъ въ Японской

За подаровъ я поблагодарилъ, не зная еще чт?) пода-

рено. Но npi'hxaBb въ деревню, я принялся на досуть разби-

рать портфель и, признаюсь, не одинъ разъ испыталъ чувст

глубокаго умиленТ, читая страницы, на которыя, можеть быть,

падали слезы благороднаго узника. его было ужасно!

Подъ грозою казни, окруженный изм%ною и придирчивою,

неотвязною подозрительностью долженъ быль

ускромлять бумагу, данную ему (по счету листовъ), мя напи-