привнааса за нее, по Обмавъ—умыпиеннаа

ложь, выдаваемая за истину. Шманъ никогда не может нвсъ

тввышать; напротивъ, овь всегда гнусенъ, вреденъ, :вдоњ.

Жа.љ, что эти стихи принаџеаать церу Пушвина!

Но что о джиать! Et bonus aliquanto dormitat Homerus! Вы

говорите, что Пушвинъ татил бы смртоносно

п сисоп инто wamopa за поЫны.я общи о ертио-

вою 6anpucm•FMiu, алтынной чтпности и пятиконечнома

о которып натипано наш столжо

нее ерш. Поставьте вопейву 6'Ьџява въ паралель съ тами

тысачами Огача—выйдеть, чт грошовое лучше

двухсот-тничнаго ворыстолМа, а.атыннаа

тысячнаго продажничества и пятикопеечн(Ю благородство—миа-

подмости. Эхъ, Михайло Петровичъ, хоть бы на гроши,

да на алтыны, а были •rakiR качества въ людяхъ—и за то

благодарить Бога надобно! Вы сойтуете молодымъ люддмъ чи-

тать и перечитывать Карамзина. Охотно присоединяю свой со-

Ать въ вашему. Но въ приведенныхъ вами словахъ Карамзина

я вижу свофе oupaBTHie для себя, ч%мъ 06BHHeHie. Онъ го-

тритъ: •рубое пристраст", c.mhteie ума слабло души

слой, нажосно историкљ. Я высоко Ц'Ьню эти на-

щего Не считаю, чтобы и слова

его были противны вгладу. Онъ говорить: .•юЫь кь

()течеспиу Дает кисти историка жарь, силу, прелемь.

нљпи люби, нљтъ и души. Но раз“ л“вь въ Отечеству

должна выражаться только въ томъ, чтобы хвалить его да п%ть

ему пенегириви, да сантиментыьничать съ

сами говорите: (Крывать или опр.вЫать неторонке я

не стану, но и осужАипь туша, ел стртой критику,

счипшю ученым npecntYMeHiem. Хорошо, зачтмъ же вы сер-

дитесь? ЗачгЬмъ, того, чтобъ спорить со мною евн-

ственно для pa8bacHeHia истины, вы сейчагь заподозриваете

мена, ищете вакихъ то прикосновенныхъ мыслей... Зач'Ьмъ ве

требуете вы болгЬе осторожности для однихъ лицъ, Ч'Ьмъ для

другихъ? Зач±мъ сойтуете писать только объ ЯгайхЬ, или