еть голову въ знакъ Добрый Александръ Данило--

вичъ! Но и достанется же ему завтра отъ Марты!

Всегда циникъ, никогда селадонъ въ своихъ нвжныхъ

Петръ при всовываетъ золотой ду-

жать (два тогдашнихъ рубля, пол-луидора) Марть въ руку.

Едва увхалъ Петръ, Марта показала Меньшикову, чтб она

думаетъ о немъ, и виновный долженъ быль вынести сира-

ведливуЬ кару.

ПЕйВзжаетъ опять кь Меньшикову Петръ. Опять кушаетъ.

Между прислуживающими нвтъ однако Марты. Мрно упре-

ки ея не были забыты. Но и Петръ не забыдъ ея. „ГО же

Марта?“ и опять на него нВтъ

Марта явилась. Петръ начинаетъ опять шутки»

кажъ и въ первый разъ. Но что же это значить? Марта сдер-

жанна, задумчива.... Смолкаютъ и шутки Петра, и онъ въ

задумчивости наклоняется кь своей тарелкв. Веселая бесв-

да стихла. Что такое съ Петромъ? Что западо въ это серд-

це, которому до того чужды были тревоги болје слабаго

человвчества? Не онъ ли гордился прежде твмъ, что жен-

щина въ гдазахъ его игрушка? Неужели задумчивость

эстонской дввушки отразилась въ задумчивости гордагод

монарха? Иди тутъ BHYTpeHHih человјкъ напомнилъ монар-

ху, что есть что-то, чего не всВми приказами

повелителя не знающаго и не купишь всјми

дукатами царства?

Петру, въ концв ужина, подаютъ рюмку водки на поде

носв. Онъ поднимаетъ глаза. Подносить та же, по неводв

обязанная прислуживать, Марта. Не уже Петръ пришель

въ себя. „Я увожу ее съ собою“, сказалъ онъ Меньшикову,

вставь изъ-за ужина и уходя въ себВ. На этотъ разъ онъч

остановился не у Меньшикова въ домј. Онъ взядъ Марту

подъ руку и вышелъ С).

На день царь видитъ Меньшикова, но ни слова

ему о Мартв. Видитъ его и на другой день, и также нир

слова. Только на день, когда было переговорено о

двдовомъ, Петръ зоветъ уходившаго Меньшикова и гово-

ритъ ему, что у Марты Н'ђтъ ничего изъ платья и, что .имъ

(а), 13—22.