119

нымъ вашимъ врагомъ, такъ вотъ и кажется, что эта самаа

чудовищная мертвая пасть безпредђльныхъ песковъ и голы-

щей выжидаетъ только удобной, болТе мучительной для васъ

минуты, чтобъ потомъ разомъ поглотить всгЬ ваши скорби и

восторги, чтобъ однимъ M8H0BeHieMb сбоихъ дикихъ, могу-

чихъ, но уродливыхъ по•казать все живое и мертвое

ничтооство челойка, показать ваше тлТнное среди

этихъ пустырей, вашъ прахъ, вашу, наконецъ, смерть. Только.

Но эта ночь—какъ канунъ рокового горя и ужаса— была пол-

на той высокой, чарующей прелести, того беззайтнаго покон

и довольства, какими иногда бываетъ объять сильный поб-

дитель среди величаваго стана своихъ не покорныхъ вра-

говъ, сознавшихъ, наконецъ, свое безумное упорство, ясно

увидђвшихъ свой безсильный, свой грубый, свой про- •

тесть.

Такъ было и теперь. Темное небо этой роковой ночи,

усыпанное изсиня-дымчатыми покровами, глядфло прийтливо

и тихо на стань русскаго войска, давно не спавшаго та-

кимъ богатырскимъ сномъ. Было уже за полночь. Въ центрђ

кипучей бивуачной жизни, на самой окраинВ Бами, словно

чудомъ росъ и зеленђлъ тогда садикъ, съ

.дивомъ на все близкое и далекое—мертвое и

пустынное. Зеленая куща рђдкихъ деревь садика покрывала,

на этоть разъ, своими молодыми вВтвями маленькую палатку

Михаила Скобелева, полюбившаго этоть уголокъ,

какъ лучшаго друга своихъ трудовъ, своего отдыха и покоя.

Туть же, рядомъ съ нимъ, стояла палатка Николая Ивано-

вича 1'родекова—бывшаго его начальника штаба, а съ боку

этого жилья, въ Мсколькихъ шагахъ, цв%лъ и зелейлъ рус-

огородъ, на немъ рд'ђлись правильно и заботливо око-

панныя грядки, на которыхъ росъ сочный и вкусный

лукъ, горькаа-прегорькая рТдиска, отличные бураки и карто-