счелъ нужнымъ снять шляпу. Быди-ли это „полити-

я не знаю, но обыкновенно въ этой частп

тюрьмы держали только такихъ. Воздухъ въ корри-

дорахъ и камерахъ, въ особенности во второмъ этажгђ,

быль отвратителенъ. Каждый кубичес}йй футъ его

быль вдыхаемъ и выдыхаемъ, пока онъ содержалъ хоть

одпнъ атомъ кислорода. Атмосфера была наполнена

микроорганизмами, разносившимися изъ больницы, ди-

шенной также вонючими боль-

ныхъ человвческихъ легкихъ й нечистоплотныхъ тђлъ,

и ко всему этому удушливая вонь изъ ушатовъ, пред-

назначенныхъ для экскрементовъ и стоявшихъ въ

концВ каждаго корридора. Я удерживалъ, пока хватало

силъ, каждый вздохъ отравлялъ но

наконецъ мнВ сдђлалось дурно. Директоръ тюрьмы,

замВтивъ мою блвдность, улыбнулся: „Вы, должно

быть, не привыкли кь тюремному воздуху. Закурите

паппросу, а потомъ въ аптекв мы попросимъ вина“. Я

послвдовалъ его сюввту, и мы продолжали нашь об-

ходъ. Прежде всего мы ocM0Tpi711f

камеры въ 8 кв. ф. каждая, во 2-мъ

этажђ и вовсе не той цВли, кь ка-

кой онђ были предназначены. Въ одной изъ нихъ трое

или четверо арестантовъ занимались починкой сапо-

говъ, въ другой, видно, пробовали завести столярную,

но безъ необходимыхъ и такъ что

смвшно было слышать титулъ: „мастерская“.

Въ тюремной кухнгђ, темной и грязной, находившейся

въ самомъ нижнемъ этажВ главнаго нВсколько

полунагихъ мужчинъ пекли ржаной хлВбъ и варили

въ громадныхъ, желВзныхъ котлахъ супь. Я попро-

бовалъ его въ покрытой жиромъ деремнной посудђ,

которую одинъ арестантъ поспВшилъ для меня вы-

тереть, набравъ полную руку грязнаго льна. Супь я

нашелъ довольно вкуснымъ, хлгђбъ быль кисель и

тяжедъ, но не хуже, чђмъ тотъ, который обыкно-

венно [Вдятъ русскје крестьяне. Ежедневный паекъ аре-

станта состоитъ изъ 21/2 фунтовъ чернаго хлђба,

около 6 варенаго мяса, двухъ-трехъ тру-

4