— 109 —

— Вы мнећ бьёте челомъ, чтобъ я вамъ явилъ, какъ нашему госу-

дарству быть въ нашей отчингЬ (т.-е. въ Новгород±). Такъ знайте!—њаше

государство таково: вфчу и колоколу въ не быть, посаднику—

не быть! и земли, что за вами,—отдать намъ, чтобы все это наше было.

Тогда въ Новгород± раздался крикъ

Идемъ биться! умремъ за святую Софью!

Но было уже поздно. Истомленный голодомъ• и осадою, Новгородъ

сдался. 15-го января 1478 года новгородцы присягали великому князю,

а „скоро начались аресты бол±е видныхъ представителей новгородскаго об-

щества. Bcrh они въ оковахъ отвозйлись въ Москву.

В'Ьчевой колоколь быль снять вгЬчеЁой башни, а скоро взята была

и Мареа-посадница.

Что особенно поражаеть въ этомъ это—необыкновенно суровый

тонъ, съ которымъ современникикмосквичи относились кь Новгороду и кь

его безсильнымъ попыткамъ удержать хотя слабую Ань прежней

Читая и лгЬтоциси, зам±нявшвт тогда собою обще-

ственное MH'hHie и печать, тогда еще не стра-

вицы которыхъ такъ й пестрять безиощаднымъ

въ „измфн±”, въ „датынств'ћ“, въ — не в±ришь, чтобы это

писали благочестивые иноки, и невольно удивляешься, зач'ћмъ эти жолчныя

филиппики названы „Новгородскими“ и лкописями. По всему

тону видно, что перомъ лфтописца водили и московская рука, и москов-

свое сердце. Кое-гдгь только въ текстъ л±тописей. какъ бы не-

чаянно попадали вставки изъ л±тописей, диствитедьно, писанныхъ

въ Новгорохћ, и писааћыхъ не жолчью, подобно московскимъ, а слезами.

Въ одномъ мгИтгћ 1-й лгЬтописи эти слезы какъ бы невольно вы-

лились изъ глазъ новгородца и только по недосмотру московскаго .лтто-

аисца оставлены на стертыми.: „И пофха князь) прочь, и поималъ

новгородскихъ бояръ съ собою, и Марну Исакову (это—Мареу-посадницу)

со внукомъ ея новелъ на Москву, и п.тћни Новгородскую землю... а иное бы

что писалб, и не илљю что писапш отъ жалобы“

1, 19).

Безсмертный Карамзинъ, изучи л±тописи для своего безсмертнаго

труда, чутьемъ художника угадалъ, на чьей сторон± правда, —и потому

всгЬ свои отдалъ Новгороду въ своей тоже безсмертной пов±сти—

„Мароа-посадница”

Въ сущности, въ чемъ же тогда обвиняли москвичи Новгородъ вообще

и Мареу Борецкую въ частности? Если мы переведемъ л±тописный языкъ

на современный, то окажется, что Москва обвиняла тогда Новгородъ въ

томъ, въ чемъ теперь обвиняетъ она kieBb—Bb сепаратизм±. Но если это

и было въ $йствительности, то обязываетъ утверждать, что

Новгородъ вынужденъ быль кь этому именно Москвою и при томъ съ не-

скрываемымъ, хотя и замаскированнымъ ею, умысломъ. Что

были неискренни, это гораздо раньше Карјмзина было выска-