159

совершенно парализовалъ мои и обезоиливалъ

меня. Богъ ввсть что бы сталось со мною, если бы насъ обоихъ

не вытащили изъ воды за ноги. Кь намъ въ барву С'Вло

нЈскољко женщинъ, %хавшихъ въ Петербургъ въ услу-

zeHie : изъ нихъ были молодыя, говорливыя,

ливня Овушки; напрасно, въ качествгђ богомольца, я

унималъ ихъ — у нихъ быль отв'ћтъ на все и часто я

самъ не могъ удержаться отъ с“ху. Между ними была

старушка изъ которая 'Вхала въ Петербургъ для

съ дочерью, прачкой. Молодыя насмхались

надъ старушкой и не давали ей покоя; я заступался за нее

и усойщивалъ мододнхъ женщинъ; старушка полюбила

меня и въ ея благодарность весьма мн'ћ при-

годилась. Вечеромъ, часу въ седьмомъ, мн вмхали въ

Неву, глубокую, широкую и быструю. Ночь была тиха и

спокойна. Посреди всеобщаго говора, смјха и радости,

что скоро я погрузился въ задумчивость, и

странння, до тжъ порь незнакоиыя мысли овладЈли

мною. МН'В казалось, что мои и мои

давали мнгВ право, кань каторжнику и рабу, отмстить

за себя по рабски и воткнуть мой новь въ сердце

того, который людей осудилъ на MYI1eHie•, въ сердц'ђ

моемъ завязалась жестокая борьба, но я себя и

оставилъ свой умыселъ. Почему? Конечно не ивъ боязни!

Сердце мое обливалось kPOBio и жизнь была тяжкимъ

бременемъ

— я не могъ бояться за себя! НгЬтъ

— я ось

тавилъ свой умыселъ потому, что считалъ не чес т н ы м ъ,

въ особенности считалъ противнымъ духу и правиламъ

польской убить челойк,а изМнничеоки, изъ за угла.

Другое Одо въ честномъ, равноп бою это благородно !

это понятно! но убить, хотя бы злНшаго врага, потихоньку,

Ховарно, подкравшись, было противно вймъ моимъ уб'ђж-