— 18 —

двери... О, Боже! страшно подумать, сколько жизней,

сколько здоровья, молодыхъ силъ, счаст1я и св%-

жести отняли у людей эти холодные камни, эти влажныя

плиты, эти замки и рвшетки!.. Во имя чего?...

Да развь идею можно задушить? Разв% мысль можно

убить, уничтожить, похоронить? Разв% правда, добро, дю-

бовь, свобода не ввчны, не безсмертны?.. Какое роковое

какое страшное Погибли

люди, исчахли въ цвпяхъ и казематахъ; твла ихъ сгнили,

могилы затеряны, имена ихъ забыты потомствомъ. Но идеи

по-прежнему живы, по-прежнему жгучи... Омы-

тыя кровью челов%ческихъ эти идеи сдвлались

безсмертны, эти стали зав%тной, горячей меч-

той вс%хъ, въ комь шевелится мысль, въ комь бьется

сердце...

Все это такъ, все это несомнвнно, все это мы дав-

нымъ-давно знаемъ, но зачвмъ же опытъ не научаетъ

насъ?! . Обидно и больно, больно нестерпимо...

Я вижу, что мой спутникъ что-то говорить мнв.

Не хотите-ли теперь посмотр%ть нашь клубъ?

Кстати сегодня у насъ танцовальный вечерь. Будетъ мно-

го народу... Очень порядочная музыка... Не вздумаете-ли

побывать?.. А теперь пора на воздухъ, право зд%сь можно

задохнуться,—дышать нечвмъ...

Вечерь. Ш умно и весело въ кр%постномъ клуб%.

Кромв обычныхъ гостей и посвтителей на%хало много

знакомыхъ изъ Петербурга. 0TcyTcTBie кавалеровъ, отсут-

CTBie, которымъ хронически страдаютъ провинц1альные

клубы, на этотъ разъ совс%мъ не было зам%тно. Мама-

ши, покойно разс%вшись вдоль ст%нъ главнаго зала, съ

довольнымъ видомъ сл%дили, какъ ихъ дочки полонили и

вербовали себ% кавалеровъ изъ навхавшей молодежи. Со-