обратились въ истукановъ. Отъ ни.хъ отлетВлъ живо-

духъ, и лишь мертвыя обрядности совершаются

у ихъ Остеклбвшими глазами смотрятъ они

на сдезъ и крови, какъ прежде, какъ всегда по-

Землю, и равнодушно внемшотъ стонамъ,

воплямъ и зубовному скрежету, прежде, кань все-

гда наполняющимъ ее.

То же, что въ гордой своей свободой то

же, что всюду, непрерывнымъ тянется по

прекрасной ея обитателей родятся,

живутъ и умираютъ въ духотВ неволи. Имъ нмъ вы-

хода и нмъ Ихъ ујфлъ — вјчное

И разув можетъ самое злое B006pueHie создать

пытку страшнгВе той, которая здгвсь называется жизнью?

Bct обреченные носятъ въ ce6rB непоб'Вдимое созна-

Hie своего права и жгучую боль его

Я челов'Вкъ, какъ ш, какъ онъ, какъ всеЬ.

И я не знаю отдыха отъ страха голода и заброшен-

ности. Горечью напоили вы мою душу

, — и ожесточе-

Hie пиль я изъ соковъ матери моей въ утроб'В ея. Я при-

шель сюда, и память моя принесла не-

умолкающихъ надругательствъ. Предо мной, какъ предъ

отцами и праотцами моими, разстилается путь вгВчный,

неизм'Внный, безрадостный, силы мои. Въ

неотвратимомъ ужасгв нищеты я работаю, повинуюсь и

работаю. Я отрываю отъ сна и игръ джей моихъ и

толкаю ихъ на тотъ же путь.

— Идите, идите,

— кричу я имъ, —

вы — не

джи, вы машины. Не для васъ солнце и цй-

туть цуВты. Работайте, надрывайтесь, ожесточайтесь,

учитесь проклинать, тупнте, звгВрНте, погибайте, но

не останавливайтесь ни на одинъ мигъ. Въ сгЬрыхъ

рядахъ вашихъ матерей, сестеръ, братьевъ, идите тьмъ

же путемъ, гдгЬ погибаю я, вашъ отецъ, гдгђ погибли

подобныхъ вамъ.