— Что-жъ, милые, у насъ не родить ржица, а всё пшеница.

Съ чего-жъ у васъ пожарь случился? —

— Николай ударилъ съ горы, по самые дворы какъ

ножомъ обр•Ьзало; хлНъ сгорВлъ, а мгЬшки 1флы остались, затђмъ

и побирались. Повозочки не одной не осталось, по самыя оглобли

какъ ножемъ обрыло. Да ещо другая 6'Вда случилась: жена въ

Петровку на ль убилась; осталось джей шестеро, кромђ Нестера,

какъ мать народила голыхъ, н%тъ-ли у васъ, милые, холстинки?

Дружки выбираютъ разбитного балагура. Займъ онъ сира-

шиваотъ; „Есть-ли этому дому хозяинъ?"

Еиу отв'Ьчаютъ, что есть; онъ просится, чтобы пустили пере-

ночевать; ему говорятъ, что Вено, семейство большое и проч., онъ

говорить, что пом'ђстимся: кто на лавку, кто подъ лавку, а кто

и такъ постоитъ, лишь•бы обогрЈтьсл, что они люди ихъ

не пускаютъ, они просятъ вызвать хозяина.

Отецъ нейсты выходить, его всђ просятъ.—

Ну, Вось съ вами, говорить онъ, милости

Входятъ въ доиъ, а дввки подымаются и поютъ:

15.

Иди свать у хату,

Неси свать горЈлки, (водки)

Перехрипли мвки;

Неси свать пойло,

Перехрипло горло! —

Дружко говорить: „Здравствуйтя, красныя, Д'ђвви!"

— Здравствуйта!

— Кавъ-бы вы вышли на просторъ, а мы сђли-бы за столь,

мы люди

— Мы по сами С'ђли, а насъ посадила Аннушка Ивановна!

— Какъ-бы вы распространились!

Положито рубликъ на столь, а мн выйдемъ ва просторъ,

а вы сядитя за столь!—