бы ни какой цвны. Но очевидно это говорить тоже

себя дворянинъ, который въ добавокъ быль очень не распо-

ложенъ кь Растопчину и обвинялъ даже и его въ этой доро-

товизнв вс$хъ необходимыхъ вещей для onoueHiH. Растоп-

чинъ д“ствитёльно открылъ 21 августа продажу дешеваго,

но плохаго въ арсенал, примолвивъ, что „за это

скажутъ ему спасибо, а осердятся одни изъ ружейнаго ряда,

но воля ихъ, Богъ ихъ простить.“

Какъ бы ни было, но Москва, не дворянская и чиновная, а

народная, сильно подогрћваемая Растопчина и

1Иинки, храбро готовилась встрвтить и побить Наполеона.

Глинка, предводитель народа 11 на Поклонной Горб,

вслвдъ за твмъ, 19 получилъ орденъ св. 4

степени за любовь кь Отечеству, доказанную и

Вмвств съ твмъ Растопчинъ ему объявилъ: „Сва-

щеннымъ именемъ государя императора развязываю вамъ .

языкъ на все полезное для отечества, а руки на триста ты-

сячь экстрадрдинарноИ суммы. Государь вбзлагаетъ на васъ

особенныя по которымъ будете соввщаться со

мною. с Особеннын какъ видно изъ всвхъ обстоя-

тельствъ, заключались въ томъ, чтобы направить народную

мысль на одно мзсто, на встрвчу Французовъ, и оберегать

вародъ отъ всякихъ другихъ помАсловъ и отно-

сительно крвпостнаго призрака воли, котораго, какъ мы ска-

зал, городская власть да и.все тогдашнее общество опаса-

лись едвали не больше, чвиъ самого Наполеона. Москва была

народнымъ и потому своимъ про-

тивъ крвпостнаго права могла всполошить всю страну. Такъ

покраИнеИ мврв разсуждали умные и осторожные

люди и во главв ихъ Москвы.

Въ своихъ запискахъ Глинка свои особеннын

описнваетъ скромно и не говоря прямо, ибо прямымъ словомъ

объ этомъ ни тогда, ни посгВ говорить было невоз-

можно. „Немедленно приступилъ я кь т•вмъ особеннымъ по-

съ которыми нерВдко и въ Москвв и ствнъ

ен сопряжена была опасность жизни. Но тогда жизнь была