— 26

это меня убьетъ“... Въ сл%дующаго года:

„Голубчикъ мой, ты пишешь, что грустишь о родингЬ и о насъ.

Это потому, что мое изнуренное болтзнью и горестью сердце

тосвуетъ и ввсть даетъ отлейлому твоему шьтскому сердчиш-

ну. Да, еедюша, наше неизвВстно... Проклятая б•Ьд-

ность! ты всему виною"... Въ того же года: , Другъ ми-

лый, ты просишь моего couacia, учиться ли теб на этотъ

годъ еще двумъ языкамъ. Ты знаешь мое правило: я не тер-

плю того, чтобы браться за многое и ни въ одномъ не усо-

вершенствоваться. По-моему, лучше совжую тебВ заниматься

твмъ, что преподаютъ по твоему и въ томъ усо-

вершенствоваться. Но если ты и“ешь стодЬВО и

времени, чтобы еще учиться двумъ азыимъ, то лучше

сому и итальянсвому, нежели арабсвому и персидсвому. Я

сойтую лучше первымъ двумъ, а впрочемъ вакъ ты хочешь;

ты въ этомъ лучше знаешь, да и то больше моего помнишь,

что восточная словесность преподаети въ Казан-

СЕОМЪ университетЬ, нежели въ МОСКОВСЕОМЪ“... И дальше:

„Ты помнишь, что черезъ годъ мы будемъ вм%сй, то есть,

въ ПензгЬ съ тобой. Точно, я Bcrh силы употреблю, чтобы это

сд%лать. А вавъ бы я хойла побывать у тебя, мое сокро-

впще, взглянуть на тебя, поговорить съ тобою, обнять тебя“..

Въ девабр'Ь 1835 года мать ЕДВИМЪ-ТО образоиъ дм-

ствительно нашл для себя возможнымъ npirhxaTb въ Москву,

и ц±лый мВсацъ провела съ сыномъ... Это было по-

сАднее Кань бы предчувствуя это, мать хотЬлю

все знать и видгЬть своими глазами, и вакъ живетъ еа

сынъ, съ Е'ђмъ живетъ, вавъ проводить свой день,—она до-

ходить до всТъ мелочей, любовно смотритъ на BC'h вещи

сына въ его номер±, съ новыми своими друзьямт,

молодыми товарищами сына, перебираетъ все въ его ящика.хъ

и коммодахъ, въ его номерномъ СТОДИй,— непрем±нво хочетъ

видгЬть все собственными глазами. Въ своихъ „Воспомина-

ншхъ“ О. И—чъ подробно разсвазываетъ эту трогательную

его номерные товарищи, съ воторыми его мать