— 140 —

„На дорой“, писалъ онъ, „а свернулъ въ

тридцать верстъ отъ Тирасполя, въ Страсбуртъ и Мангеймъ.

МН'Ь, кань беременной, заалкалось чухонскаго масла; в•хвлъ,

.велЬъ посреди Эльзасцевъ остановиться. Спросилъ по-руссви

и сявъ, и тавъ, ни зги не поняли, несмотря на то, что уже

тридцать .%ть въ Есть надежда, что не пой-

муть во вЊовъ; вотъ доказательство язы-

ковъ. Они едва ли оборотлийе Малороссовъ. НаЬеп sie Butter?

спросилъ а. ВездТ: ништб. Воше,лъ въ С&рњсбургскому Шульцу,

снялъ шапку и руку въ варманъ. Нашь преисполненъ

ништами. Выходя на улицу, спросилъ тоже у проходящей эль-

засски; она, не отйчавъ ни слова, взглянула на меня, попра-

вила чепецъ и захохотала. Результать моихъ ученыхъ изысва•

Hit быль пусть кавъ желудокъ, и мы посвавали во свояси. ЗДЫ

четыре рядомъ въ плодородной долингЬ Ко-

чураю. На дорой еще проьжали чрезъ одну и мимо одной.

Зд%сь зажиточйе, но за то и догадлив%е•, добышь чухонсваго,

ибо это была гостинница Mam•eiiMcEaa. Мангеймъ показался

передъ воротами стояло три воза Малорус-

CEie. „Какъ ваше село зовутъ?Ц Не кажу, паночву". Кань не

скажешь? „Не вшу, пане“. Ахъ ты,

вавъ ты смгьешь

не свазывать", я взбсидся и ляпнулъ бы 6'Ьднаго мужичка,

еслибы не подосп•Ьдъ ямщивъ съ повозвою, своихъ

ВОНЯЕОВЪ. Онъ мнгЬ вдоль и поперекъ растолковыъ, что не

ка.жу значить не знаю или не умы сказать“ .

21 Мая 1830 года, Венелинъ вернулся въ Одессу. „Въ

Одессе, писалъ онъ, „много бабъ, но ма.ло хорошихъ. На-

родъ з$сь довольно смуглъ отъ зноя. Кавъ разительно раз-

въ чертахъ Греческихъ и Руссвихъ! Зд±сь много Евреевъ;

только что шатаются по улицаиъ. Городь мнгЬ чрезвычайно

нравится; онъ будеть врасийе Петрополя. Кто быль въ Оды“

Л'Ьть пять, шесть тому, теперь не узнаешь. Улицы

проспевты. ЗД'Ьсь и тЬмъ что видишь очень мио и

рыво черваго народу (вавъ въ Мосвй), символа одности и