— 79 —

Tia и успокоиться. Нђтъ силь чедойчесвихъ читать

учить, пиить статьи, выьжать, привииать, исправлять сту-

ynI)BZHeHiH. Поневой взволнуетса кровь отъ та-

вихъ напряженныхъ со множествомъ разныхъ не-

въ придачу и досадъ, воторыя въ тавое время

сильн'Ье напирають на сердце. Какъ уменьшить? Вопервыхъ, не

пом%щать двухъ ueuii въ одну, а читать по одной. Вчера

ты прочелъ слишвомъ полтора часа, а это двТ университет-

Шутка втискать всю Одиссею въ одну

Ckia лекти.

Это тяжело и

дла публики. Не только Мосвовсваа, даже

Парижская не выдержить двухъ часовъ самыхъ враснор±чи-

выхъ. Т'Ь выводы, которые теб'Ь услаждаютъ сердце, воторыми

доржатъ знатоки, Хла неа не завлючають Адъ ничего осо-

беннаго, потому что ей все ново, да.же до имени Одиссеи.

Отъ тона пропойдвива избђгать, наприйръ: Я не сочу,

чтоб здљсь

было что-нибудь лишнее. Это чистый Гоголь!

Тань близко въ сердцу принимаешь ты теперь вев впечатлВ-

Hia, и они отрвжаются въ словахъ, въ годосгЬ, въ лиф въ

глазахъ. Я тебя знаю; когда ты прЊхалъ во ин'ь въ воскре-

сенье, въ полчаса я замгђтилъ, что вровь у тебя течеть ви-

в•ье и сердце взволновано. Ввечеру отправили въ городъ,

будто за другими хЬлами, и среди разговоровъ, нечаянно

о чтобъ узнать, не зайтили ли чего

выспрашивалљ

особеннаго. Одинъ сказалъ мн'ь, что пос.“ субботней

не ходиль въ воскресенье въ обдй. Другой пересвазалъ

HH'bHie о духеЬ и ДУМ, и проч. Вчера а прњхалъ самъ на

лектю—и удостойридса. Весь спорь о благотворительности,

весь Гоголь,

СЕВОЗИЛЪ дла меня въ Ужасный про-

цессъ въ тебЪ совершался, мыслями загромождалась голова,

ты долженъ быль остановиться. Для публики

вотъ отъ чего

невидимы и непонятны. Но возвратимся въ

эти процессы

рецепту. Вовторыхъ, никого не долженъ ты принимать и ни съ

кд;мъ не говорить ни о чемъ тевущемъ. Эти праздношатаю-

люди,

эти сплетники безчувствевные выведуть хоть

вого изъ себя

Втретьихъ, не печатать ничего врой относа-