— 252 —

Русскую одежду не изъяты отсюда. Кавъ свор

объявять намъ цирвудяръ, мы, а и Отесиньва, исполимъ

не меџа объявленное въ немъ Борода не со-

ставлаетъ џа насъ нравственнаго, pexai03BT0 y6'bMeaia.

Но таило будеть это диа меня и, вонечво, еще тавеле џа

Отесиньви, ибо въ его Вта вдругъ изжить свою наруж-

вость, согласную • съ его возрастомъ, образомъ жизни и мы-

слями, оскорбительн%е вакъ-то, ч%мъ въ мои годы.

Наружность, одежда считаетса многими за бездьицу. Ты

знаешь, милый Иванъ, что а думаю иначе. Наружность со-

ставиетъ, тавъ сказать, тонь жизни, а c'est le ton, qui fait

la musique; тонъ, строй жизни—гдавное. Воть почему «ода

сдВлалась проводникомъ встхъ западныхъ бредней, встхъ раз-

нородныхъ гр%ховъ, и сервилизма и либерализма. Вотъ по-

чему и теперь отъ вападвой моды было бы, если

не полнымъ, то весьма значительнымъ отъ

вападнаго зла. И, навонецъ, вотъ почему не могу а

пов•Ьрить, чтобы Государь нашъ, въ воторомъ тавъ часто вы-

сказывается Русское чувство, воторый въ самоиъ циркуляр•ь

выразилъ свое противь Западу, чтобы

Государь нашь быль противь Русской одежды. Еть! этого

быть не можетъ!.. Какъ хорошо, еслибъ представить въ исто-

ричесвомъ очерк% роди, воторыя разыгрывали въ по-

лутораста Л'Ьтъ съ Петра въ платье Нђмецвое, ино-

странное, и платье Русское. 3$сь быль бы вид%нъ тонь и

строй той и другой жизни. Много гнусвыхъ попытовъ и

изм'Ьнъ пятнаютъ платье иностранное! О, свольво зла, сольво

зла принесъ намъ Западъ! И свольво еще зда можетъ при-

нести онъ, если ве прекратится его вотораго одинъ

изъ главныхъ проводнивовъ—мода

Между ттмъ Шевыревъ быль очень

недоволенъ тћмъ,

что К. С. Аксавовъ ве торопили брить

бороды. „Дуравъ

Авсавовъ«, писадъ Шевыревъ Погодину, — „являли два рав

въ Хомякову въ бород% послђ циркуляра

и между прочвмъ

вечеромъ 1-го мая. Утромъ я его вихЬлъ

у Хомякова, а объ