— 48 —

варитедьно вм'ЬстЬ со своими казаками избилъ въ кровь ни

въ чомъ неповинныхъ людей. Такъ оно и было.

сотни казаковъ,—разсказывали МН'Ь духоборцы,—

поставили по нашимъ Они стояли по три дна въ

каждой деревй. Располагались они на улшф и по дворамъ,

ставили коновязи и брали у насъ все, что имъ вздуматя; и

чуть что не по нимъ, били плетьми. Требовали, чтобы мы

инъ оказывали и если мы не здоровались, били

насъ. ПогЬли у насъ всю птицу; когда они ужали, птицы

не осталось вовсе, а было Јвать некуда.

„Насъ не выпускали изъ нашихъ такъ что мы

не могли знать, что дЮается съ другими, но слышно было,

что въ Богдановщ гдђ казаки безобразничали больше всего,

были случаи женщинъ; начальство ничему не

препятствовало.

„Въ ОрловМ казаки вошли въ хату, г$ сидгЬла жен-

щина, Марья Черкашева, и работала, шила. Они спросили:

„гдь Она отв#гила: „не знаю“

„Какъ не

знаешь, хозяйка, а не знаешь, гЈ хозяинъ?“ Она на это

имъ: „да воть и васъ бы не знала, кабы не

пришли“. И не встала съ а продолжала работать;

тогда они вытащили ее на улицу и избили плетьми.

„Старика 60 Лть Кирилла Конкина также въ деревн'Ь

Орловк5 придравшись кь чему-то, такъ сильно сПли плоть-

ми, что онъ по дорогј, во время умерь.

„Въ быль духоборъ Позняковъ,

прежде въ солдатахъ; когда пришли въ эту де-

ревню постоемъ казаки, хорунжт зашелъ въ хату

Познякова и, узнавъ его, поздоровался. Позняковъ отв•Ь-

„Зач'Ьмъ не MH'h по-воен-

тилъ: „Здравствуйте!“

ному?“—„Потому что я ужъ не военный и никогда ииъ не

буду“, Позняковъ. ХорунжЈй веллъ его

плетьми, потомъ опять сталь здороваться и требовать отв#га

желаемъ, ваше и т. д.“. Позняковъ

по-военному: