щђлые сутки въ Урзовий, то они вошли въ свою бухту

только на день.

Приблизивпшсь кь пристани l/IMIIepia.71e первый заф

тилъ, что вс«Ь ворота были затворены и охра-

нялись городскою стражею. Сердце его застучало и

мрачное чего-то необкновеннаго овладеЬло

его душеш.

Бальтазаро и канцлеръ также замгђтили это и стара-

лись уб“Ьдить консула, что, Троятно, произошла какая-

нибудь драка между генуэзцами и татарами.

— Въ настояще время всякая драка для насъ опас-

неве прежнихъ продолжительныхъ войнъ — замгђтилъ съ

грустью радъ быль бы пов“Ьсить 20 не-

винныхъ негодяевъ, зачинщиковъ ея, чтобы немедленно

прекратить вражду и спасти городь отъ мести мусуль-

мань .

Съ этими словами консуль спустился на яликъ и при-

казалъ свезти себя кь ближайшей кь городскимъ воро-

тамъ прис'гани.

На вопросъ его—что случилось? комендантъ креЬпости

и начальникъ городской стражи подробно разсказали о

происшедшемъ во время его съ

что смевна Эминекъ-бека и на его уЬсто Сей-

дака, подняло окружныхъ татаръ на ноги, кото-

рые узнавъ, что это насильственно добыто

нами отъ хана, бросились было на городъ, чтобы уни-

чтожить насъ всжъ, но благодаря татарину Ягьгђ, мы

успевли во время принять MtprjI и тремя выстр±лами изъ

пушекъ разогнали разъяренную толпу.

„ у, теперь все кончено, если раздались выстреЬлы—

подумалъ ихъ долетитъ до Стамбула

и горе дВгямъ твоимъ Кафа! ”

Не сказавъ ни слова,- консуль послалъ за Скуартйа-

фико и съ наклоненною головою возвратился въ палац-

цо. Грусть и роковое разрывали его душу.

„Не повеЬсить-ли мнТ этого Калигулу? вскрикнулъ онъ

какъ-разъ въ то время, когда У берто бЈШщый отво-

рилъ двери.

— Что ты сдФ.лалъ проклятый челойкъ? спросилъ у

него тихимъ, но злойщимъ голосомъ

10