— 12

„чудище“! ... Чего стоило намъ умирить и подавить его! Хотя

силою пушекъ, штывовъ и висгьлицъ мы и заставили его при-

лечь, но совершенно уничтожить, упразднить его физической

силой было невозможно — ибо это истоДИТб не иза

воли, не каприза челотька или массы людей, а берет свое

начало, свою роковую силу в7, слмой челотьческой прироДп.

Было бы непростительной ошибкой и с.тЬпотой — гляд'Ьть

на это впо.пй естественное, хотя и ужасное иначе.

государственные умы Европы (Бисмаркъ и др.) уже

поняли это и разочли, что для борьбы съ этимъ „чудищемъ“

не хватить ни штыковъ, ни пушекъ и что поады

надъ нимъ суть только результатомъ которыхъ

могутъ быть, разув, временные роздыхи; а потому умы эти,

напрягая свои силы, стремятся изоб1Асти иныя, новыя

ору;ја борьбы съ покуда же заигрываютъ съ

нимъ въ либерализмъ ...

Конечно, дай Богъ имъ успгђха! Но послгьдняя карта этой

опасной игры (36 ожемб еще не сыграна! И мы пола-

гаемъ, что и этотъ даже какъ временное средство,

— ошибка.

Наполеонъ 1, силою своего сдал; солдаты весь

голодный французшйй и, удовлетворивъ его сла-

своими поб'Ьдами, пустилъ его, какъ тьму инсектовъ,

кормиться на Ала другихъ Европейскихъ народовъ; но съ па-

этого укротителя своего, всетаки, опять

вошелъ въ свою роль и „чудище“ это снова подняло голову.

Наполеонъ III, на нашихъ глазахъ уже, изощрялся надъ

нимъ иначе, съ искуснаго фокусника онъ развлекал

его: перешЬща,я его то на Мексику, то на

то въ то въ Крымъ; но разъ й онъ падь, то же

„чудище“, съ Ha3BaHieMb уже коммуны, снова оскалило свою

кровавую пасть и опять огласились борющихся

стогны Парижа.