113

разъ изъ глазъ моихъ текли въ горьјя слезы и

осватйли мою новую неволю, мои новыя Смот-

ритель, въ чиновнивовъ, пришель осматри-

вать рабочихъ, но я смлалъ видь, что не вижу его,

отвернулся и продолжал работать. Когда они ушли, до-

зорный, видя что я измучился, сказал ишь: „отдохните!“

Я моего товарища каторжника и заговорилъ

съ нимъ.

— Давно ли ты на заводгВ? сиросилъ я.

— Три года.

— На сколько лжъ ты присужденъ?

— На всю жизнь.

— За что ?

— Убил барина.

— Я содрогнулся, но продолжалъ :

Кань убилъ, преднамгВренно

— НЖъ, такъ, безъ намренья. У меня быль топоръ

за поясоиъ, я его вынулъ да барину лобъ и раскроилъ.

— За чтожь ты его такъ не милосердно убилъ ?

— За что, ужъ разумется не изъ ба-

ринь нашь быль золь, моришь насъ на рабой и засјвадъ

до смерти. Отъ него всей деревнј житья не было; я хо-

'йдъ избавить отъ него миръ, ртВшился убить его и сгу-

бить оебя. Слава богу, подъ кнутомъ я не умерь ; на ка-

торггв тороздо лучше жить, whM'b было дома. Жаль

мнгђ тольКо молодой жены; ну да она молода и красива:

найдетъ ce6'h мужа.

— Однако ты долженъ жалжь что убилъ челов±ка.

— Какой онъ челойкъ чортъ !

— Если мой товарищъ говориль правду, то признаюсь,

я не сМлъ винить его. Мое собственное BouozeHie заста-

вило меня испытать что такое несправедливость и гнетъ,

8