118

Этотъ приказъ, но особенно тонь съ какимъ онъ быль

с$данъ, взволновали меня ; я с$далъ видь, что но слышу

и пошелъ еще медленнгье. Смотритель крикнулъ еще разъ

съ большимъ гнОомъ: „Иди же скоргЬе !" Н пошелъ еще

Когда я подошелъ кь нему онъ сказать мн“Ь

съ большимъ гнОомъ: „Что ты не слышишь чтоли, что я

зову тебя Подошедши кь нему я снялъ шапку, но весь

дрожалъ отъ мести и и потому отл-

чаль ему измнившимся голосомъ: „Очень слышу, чего же

вы отъ меня хотите 9” Смотритель тоже дрожалъ отъ гн'ь-

ва, глаза его горгьли, губы тряслись, но взглянувъ на меня

онъ вдругъ поблвдн'ђлъ и сказалъ по кратвомъ

приличиымъ тономъ: „ты поступаешь вм'ЬстВ съ другими

каторжными кь контр-агентамъ, которые взяли у казны на

аренду винный заводь. Это я Д'Ьлаю милость. Тамь

будешь получать большее жалованье, но помни, что

долженъ вести себя хорошо, повиноваться и не смгђй ду-

мать о поб'Ьг'В.

Я по русскому обычаю: слушаю! и отошелъ.

Что будешь Одать? То что всосалъ съ мо-

локомъ матери, и развиль въ те-

всей жизни, не можетъ быть забыто въ одну минуту.

Скорје и легче можно разстаться съ Ч“Вмъ съ гор-

и чувствомъ собственнаго достоинства. Самое ве-

личайшее и мука политическаго преступника

состоять именно въ томъ, что онъ чувствуетъ себя нравст-

венно униженнымъ, ибо всякую минуту люди напоминаютъ

иу, что онъ уже не чедовВкъ, но сошелъ на степень без-

смысленнаго и безчувственнаго животнаго. Каторга заклю-

чается не въ тяжкой рабов, а въ челов'Ьческаго

достоинсвта, въ вуЬхъ дучшихъ чувствъ его,

въ вс'ђхъ его человгђческихъ и нравственныхъ