«,..А данятиЯ алхимиею, считавшеюся ключом ко всем

познаниям, венцом учености средних веков, в которой заклю-

чалось детское желание открыть совершеннейший металл,

который бы доставил человеку все !.. Представьте себе какой-

нибудь германский город в средние века, эти узенькие, не-

правильные улицы, высокие пестрые готические домики, и

среди них какой-нибудь ветхий, почти валящийся домик,

считаемый необитаемым, по растреснувшимся стенам кото-

рого лепится мох и старость, окна глухо заколочены,

— это

жилище алхимика. Ничто не говорит в нем о присутствии

живущего, но Р глухую ночь голубоватый дым докладывает

о неусыпном бодрствовании старца, уже поседевшего в своих

исканиях, но все еще неразлучного с надеждой,

— и благо-

честивый ремесленник средних веков со страхом бежит от

жилища, где; по его мнению, духи основали приют свой

и где, вместо духов, основало жилище неугасимое желание,

непреодолимое любопытство, живущее только собою и раз-

жигаемое собою же, возгорающееся даже от неудачи, — перво-

начальная стихия всего европейского духа, — которое на-

прасно преследует инквизиция, проникая во все тайны мыш-

ления человека: оно вырывается мимо и, облеченное страхом,

еще с большим наслаждением предается своим занятиям». 1

В прекрасной сказке «Что рассказывал ветер о Вальдемаре

До и его дочерях» Андерсен так описывает средневекового

делателя золота: «Вальдемар До был горд и смел, но также

и знающ. Он много знал. Все это видели, все об этом шепта-

лисы Огонь пылал в его комнате даже летом, а дверь всегда

была на замке; он работал там дни и ночи, но не любил разго-

варивать о своей работе: силы природы надо испытывать

в тиши. Скоро, скоро он найдет самое лучшее, самое драго-

ценное на свете — красное золото.

«От дыма и пепла, от забот и бессонных ночей волосы и

борода Вальдемара До поседели, кожа на лице сморщилась

и пожелтела, но глаза попрежнему- горели жадным блеском

в ожидании золота, желанного золота.

«Но вот зазвонил колокол, в небе заиграло солнышко.

Вальдемар До лихорадочно работал всю ночь, варил, охлаж-

дал, мешал, перегонял. Он тяжело вздыхал, горячо молился

и сидел за работой, боясь перевести дух. Лампа его загасла,

но уголья очага освещали бледное лицо и впалые глаза. Вдруг

они расширились. Глядит в стеклянный сосуд. Блестит...

Н. В. Г о г о л ь: «О средних веках».

33