— 245 —

Они нвкоторое время спорятъ другь съ другомъ, еы-

тять в%тровъ. „Кинбурнъ“, „Горышнякък, „Мол-

даванка“, „Низовка“, „Остовая Низовка“ перем%шиваются у

нихъ съ какими то „пажей“, „горстей“ и „прорвой“ ...

Я на.

конецъ понимаю, что „прорва“ это носъ.

л- Что у меня по прорв±?!

— кричитъ Тодька. Дофи-

Опять на

новка? трамъ рарамъ перетрамъ тарарамъ! .

Большой Фонталъ выходимъ !

ЗатЬмъ , разговоръ упадаеть, ..

Еще часъ мы

пробуемъ отлавироваться. Однако ясно, что, если в%теръ не

перем%нится, — ничего не будетъ. Главное, что въ шаланд±

слишкомъ много воды, и просто нельзя ее отлить. Что ото-

льемъ большими

- какая нибудь сумасшедшая дрянь

-т- волна, побольше другихъ, небрежнымъ наплес-

нетъ во ока. И отяжел%вшая шаланда, плохо поды-

маясь на волнахъ, больше даеть „дрейфу“, чвмъ „ходу“

Солнце встаетъ все выше, и еще не покидаеть насъ

надежда, авось вћтеръ начнетъ стихать кь полудню.

Полдень ... Нордъ-осљ все тотъ же. Безъ Ары упря-

мый и холодный. Опять вспыхиваеть разговоръ о

— Господинъ поручикъ .. Акакъ же съ ними говорить? .

По французски ... Они вс•Ь знаютъ ...

— А вы можете? .

Въ это время „свистуньи вновь появляется на сиены

Неожидано оказывается, что онъ прекрасно говорить 110

румынски .

Но Жоржъ, который чувствуетъ себя начальникомъ экс:

— А съ пулеметомъ какъ будеть? Съ винтовками ?

А какъ они насъ за большевиковъ примутъ! .. А и не при•

муть, что же имъ подарить пулеметь? Держи горстей,

Тодька! .

И еще .

и еще ...

Солнце пошло уже немножко внизъ, а нордъ•остъ еще

усилился. ДЬло плохо. Мы не выиграли ничего у в%тра, но