ности Чингиса. Он хотел знать место и

время и т—вад того же от своих сподвижни-

ков и подчиненных. Недаром монгольское

дание приписывает Чингису такие слова

обыденџой ведите себя подобно телятам

двугодовалым, во время же брани нападайте,

как ястребы; во время пиров и забав будьте,

как малые жеребята, а в бош с вратми на-

падайте, налетайте, кав соком •

в ясный

день будьте бдительны, ЕЖ матерый вол; в

темную ночь жав черный трон».

Сам Чишис умед ждать и ждать.

Подчиняя всех и все воде, МОНГОЉСЕИЙ

император умел сдерживать гнев и дедад это

по большей части; под вшянием рассудочных

соображений. Так, например, Чингиъхан хотел

однажды погубить своего дядю, Дааритая, ва

то, что он придерживался стороны Ван-хана

вереитского и не примкнул Е своему племян-

нику. Тогда Богурчи сказал Чингису :

бить своих родных то же, что гасить свой

огонь; у Ма, в память об отце твоем, только

и остадся этот дядя, неужели ты ршишься

погубить его». Чингис был тронут, согласился

с мнением друга-сподижника и простил

дядю.

Характерна в этом отношении Чин-

гис-хана с одним мусуљманином, казиаи Вахид-

ад-дином Бушенджи. Чингис неоднократно

167