восторженных восхвалителей их варварских по-

ступков. Чингис-хан никогда и помыслить бы

не мог приказать устраивать башни из 2.000

живых шодей, которых клали друг на друга и

засыпали затем глиной и кусками кирпича,

какие сооружались по приказанию другого

азиатского завоевателя Тимура (Тамерлана),

мировоззрение которого было в тоже время

горавдо шире мировоззрения Чингис-хана.

Сдержанный, дисциплинированный и глубо-

ло практичный степняк-кочевник, каким был

и до конца дней своих, Чингис уже

из простого расчета не мог и не . хотед быть

кровожадным убийцей, ках никогда не хотел

быть бессмысленным разрушителем культур-

ных хорошо понимая, какую поль-

зу могут с оседлым, культур-

ным населением своим кочевым господам. Это

не мешало, конечно, Чингису порой предавать

тот ијш другой город разрушению, раз это было

вызвано потребностью войны, им военной

политики.

И в частной, личной жизни Чингиса нељзя

указать случая, кагорый бы обнаруживал

жестокость монгольского нагана. Все

источниКи, наоборот, приводят нам гораздо боль-

ше показаний о великодушии Чингиса и в

особенности о его выдержке, о которой прихо-

уже говорить несколько раз. Поэтому

172