353
чаровымъ въ его онъ набдюдадъ и изучагь ихъ,
баъ ихъ в±дома и можеть быть противь ихъ и нивто
ему въ томъ не препатствовалъ, по той простой причин'Ь, что
таковы yuoBia общественности, неустранимыя и
живя среди дюдей, нельзя не вивть и не узнать ихъ, равно
вавъ нельм нивоимъ образомъ увлонитьса отъ и
себя этого необходимо был бы уда-
литься въ добровольное одиночное или затворитьса
въ , по прийру древнихъ асветовъ. И покойный Ивань
Александровичъ, когда жиль среди общества, не д'Ьалъ изъ
личности тайны ни џа вого изъ тфхъ, съ В'Ьмъ встр±-
чалса, а потому йе• моть и отнимать права знать вакъ его лич-
ность, тавъ и его и общество, по моему мй-
им•ђеть неоспоримое и неотъемлемое право отъ дицъ, его
знавшихъ, ознакомитьса съ MipoMb и вМшвею
своего нравоописатела, послгђ его смерти... Навонецъ,
забыть того, вого любишь и уважаешь--а вто не любишь и
ве ува.жадъ Гончарова ивъ читавшихъ его свыше
силь челов'Ьчесвихъ, и Ч'ђмъ больше вого любишь и чтишь, тЬмъ
больше zenHie узнать о немъ возможно больше, даже не одно
тольво хорошее. знаеть, что и писатедь—челойкъ, и
ничто челойчесвое ему не чуждо.
De mortuis aut bene, aut Но во-
первыхъ, это говорилось не о веливихъ людахъ, а о дюдахъ
вообще, это было шЬстное правило а не органи-
завонъ изъ водевса узаконенныхъ естественнымъ, граж-
дансвимъ и государственнымъ правомъ народовъ способовъ ду-
ховно-нравственнаго челов'ђчества. Во-вторыхъ, этимъ
правиломъ предписывалось говорить одно хорошее объ умер-
шемъ, но отнюдь не запрещалось говорить о немъ вовсе... Но
есть и другое на этотъ предметъ, принадлежащее
одному изъ отечественныхъ предшественнивовъ Гончарова:
„За слова меня пусть гложетъ
„За ...
И это позволяющее еще при жизни писателя не
только „чтить“ его, но и „глодать“, если овь того заслужи-
ваетъ, мн'ь вметса, гораздо естественнеье и разумн%е со стороны
писателя. „ Глодать“ Гончарова, мн'ь важется, не придетъ на
мысль самому злому его зоилу, потому-что не за что, но чтить
его за слова и за дьа—слова писателя суть также его дТла—
да будетъ позволено.
23