— 31 —

в%чнаВ. Это слава вазавовъ. Еслибъ можно было, то очень

было бы хорошо ихъ помђстить. Я у васъ быль недавно и

не засталъ” д). Между Амь въ Момљ появилось слгЬдующее

„Господинъ Хомяковъ подучилъ уже ивъ цензуры

своего Димитри Самозванца, но его нельзя играть на театф.

Авторъ обращается теперь въ иностраннымъ Bc•ropi3M'b, и,

важетс.а, напишетъ вамъ Испанскую или Итальян-

скую. Впрочемъ, для вето это будеть выгодно и съ другой

стороны: его лиризмъ вайдеть себ тамъ обширное поле“ я).

Венелинъ, прочитавъ это 3UBueHie, писал Погодину: „Я

узналъ изъ Молвы, что Хомявовъ получил свою

Я бы очень загЬлъ, если онъ поспТтить ее напечатать безъ

перейны. Ей угрожаеть историчесваа критика. Я хотЬлъ

ему писать, чтобы обратить его BHEIMZHie на кое-что... А

впрочемъ, uieca славная“ 51).

области драматур1Ји, въ которой счастливые авторы

срываютъ славы и pYBonJecBaHiz толпы, перейдемъ въ

смиренную область Ррихъ Древностей, въ воей, однако,

таятся живописные источники, и оплачемъ вончвну Киай-

довича.

Божнь и нужда житейская удручали годы жизни

сего достойнаго подвижнива. УтЬшителемъ его и пеђальни-

вомъ о его семейстй оставалс.я неизмгЬнно 11огодинъ, который

въ этомъ, вавъ и во многомъ другомъ, продвддлъ свою добрую

душу. Въ сворбвые дни Калайдовича, Погодивъ

постоянно его нав'Ьщалъ. Обь этихъ uocrhuxeaiaxb мы нахо-

димъ записи въ Днетшкљ его. „Кь Калайдовичу

умирающему. При фобща.ли. Умилительно. Онъ благо-

честивъ. Тјогибаеть несчастный... Шшвомъ въ умирающему

Калайдовичу... Умилительно. Умираетъ, а говорить еще о

литературе Между Амъ, нужда одолТвала, и супруга

умирающаго съ 0'rgazaieMb писала Погодину: „Крайняя нужда