— 430 —

Просв%щенвый умъ, чувство, благородное

сердце,—тавовы вачества, воторыа вс%хъ въ нему приме-

вали. Но въ такое время, когда, повидимоиу, мысль погру-

жалась въ и невольный онъ особенно был

дорогъ т%мъ, что онъ и самъ и другихъ побу-

ждалъ, тЬмъ, что въ сгущающемся сумравгђ того времени

онъ не даваль потухать лампад% и играль въ ту игру, вотораа

изйстна подъ именемъ жит курилка. Есть эпохи, въ воторыа

такая игра есть уже большая заслуга. Еще болВе доугъ онъ

быль друзьамъ своимъ какою-то постоянною печалью, воторою

сопровождалась бодрсть его живаго ума. Разгадка этой пе-

чали, истекающей не изъ случайностей его жизни, а изъ

чисто нравственныхъ причинъ, узнаемъ мы изъ самой

и изъ особенности его внутреннаго НЖ

что овь быль чедойкъ виьма зам'ђчатељвый, но

Ч'Ьмъ же объасиить его изйетность' Онъ не быль ни д%ате•

лемъ—литераторомъ, ни двигателемъ политичесвой жизни, ни

финансовою силою, а между тЬмъ, има Чаадаев изйстно

было и въ Петербурй, и въ большой части Рус-

свихъ, почти всТмъ образованнымъ людамъ, невм%вшвмъ

даже съ нимъ никакого прямаго cT0.TEH0BeHia. ИзвВстны быт

и YTpeBBie его СЪ'Ьзды, по понедЬьнивамъ, и разм±нъ мысли,

на этихъ бесђдахъ. Почему подобныа авиета

въ другихъ уЬстахъ не получали такой ивйстности? Причина

весьма проста. Онъ жиль, онъ умственно дНствовалъ

Мосвй, и въ этомъ нельза, вавется, не видать

тому, что а имьъ излагать вамъ въ одномъ изъ

прошлогоднихъ что гдгЬ бы ни быль центръ

государственный, Москва ве перестала и никогда не перс-

станетъ быть общественною столицею Русской Земли