ту форму, которая удовлетворяла бы современнаго челов'ђка и

въ то же время могла бы выражать его чувства и мысли.

Это совершилъ Г липка; художпикъ, онъ вос-

птинялъ въ себя элементы народной схЬлалъ и.хъ эле-

ментами своего творчества и Ч\АНЫМИ звуками скалить новое

слово, подаривъ I)occiII ея же музыку.

но теперь уже способ-

• ную совершенствоваться, развиваться, расти, принимать въ себя

новые и новые элементы, оставаясь по существу русской на-

музыкой. Чтобы вполп•1; понять 311aqeHie Глинки,

достаточно представить себ•Ь, что до него, какъ то ни странно,

русской музыки, кро.м•Ь какъ въ вид•1; русской т;сни, вовсе пе

существовало; русское нацй)пальное самосознајйе было на

столько не развито, что вовсе не ощущало потребности ш. своей

собственной музык•Ь и вполп'Ь довольствовалось шшстранными

или «слабымъ лепетомъ» диллетантовъ, старав-

шихся подражать народной русской наивно полагая,

что въ этомъ-то и заключается суть, что это-то и

есть «русская музыка».

Д'Ь.то начатое Глинкой, разработка народной п•Ьсни въ со-

временныя музыкальныя формы, въ музыку оперную, концерт-

ную, камерную, и вокальную, и инструментальную, это

несомн•ђнно должно быть разсматриваемо какъ одно изъ про-

того порыва который охва-

тиль посл'1; поб'Ьды 1812 года, надъ войсками великаго

француза, поднявшаго на ноги всю Европу. Тогда и для Рос-

наступило какъ бы утро то что было неясно—

стало проясняться, пробуждалось своей роли въ исто-

своего мгЬста въ MiP'i;, представлялись новыя задачи; без-

сознательное прежде—теперь переходило въ область

Молодое 110k0JI'hHie двадцатыхъ и начала тридцатыхъ годовъ

стало искать «своего» русскаго въ жизни, въ искусств'1;, тяго-

TbHie это проявилось и въ музыМ;.• молодые любители начали

писать «pycckie романсы», подхЬлываясь подъ народный ду.хъ,

стараясь схватить BlIetIaT.ThHie русской п•Ьсни; но пока это была

только поддгЬлка, въ лучшемъ случа•Ь поверхностный пересказъ,—

самой сути русской музыки въ этихъ романсахъ не было. И

вотъ одинъ изъ этого инстинктомъ проникаеть