ту форму, которая удовлетворяла бы современнаго челов'ђка и
въ то же время могла бы выражать его чувства и мысли.
Это совершилъ Г липка; художпикъ, онъ вос-
птинялъ въ себя элементы народной схЬлалъ и.хъ эле-
ментами своего творчества и Ч\АНЫМИ звуками скалить новое
слово, подаривъ I)occiII ея же музыку.
но теперь уже способ-
• ную совершенствоваться, развиваться, расти, принимать въ себя
новые и новые элементы, оставаясь по существу русской на-
музыкой. Чтобы вполп•1; понять 311aqeHie Глинки,
достаточно представить себ•Ь, что до него, какъ то ни странно,
русской музыки, кро.м•Ь какъ въ вид•1; русской т;сни, вовсе пе
существовало; русское нацй)пальное самосознајйе было на
столько не развито, что вовсе не ощущало потребности ш. своей
собственной музык•Ь и вполп'Ь довольствовалось шшстранными
или «слабымъ лепетомъ» диллетантовъ, старав-
шихся подражать народной русской наивно полагая,
что въ этомъ-то и заключается суть, что это-то и
есть «русская музыка».
Д'Ь.то начатое Глинкой, разработка народной п•Ьсни въ со-
временныя музыкальныя формы, въ музыку оперную, концерт-
ную, камерную, и вокальную, и инструментальную, это
несомн•ђнно должно быть разсматриваемо какъ одно изъ про-
того порыва который охва-
тиль посл'1; поб'Ьды 1812 года, надъ войсками великаго
француза, поднявшаго на ноги всю Европу. Тогда и для Рос-
наступило какъ бы утро то что было неясно—
стало проясняться, пробуждалось своей роли въ исто-
своего мгЬста въ MiP'i;, представлялись новыя задачи; без-
сознательное прежде—теперь переходило въ область
Молодое 110k0JI'hHie двадцатыхъ и начала тридцатыхъ годовъ
стало искать «своего» русскаго въ жизни, въ искусств'1;, тяго-
TbHie это проявилось и въ музыМ;.• молодые любители начали
писать «pycckie романсы», подхЬлываясь подъ народный ду.хъ,
стараясь схватить BlIetIaT.ThHie русской п•Ьсни; но пока это была
только поддгЬлка, въ лучшемъ случа•Ь поверхностный пересказъ,—
самой сути русской музыки въ этихъ романсахъ не было. И
вотъ одинъ изъ этого инстинктомъ проникаеть