91

привжливую вдову, всј, ее, прозвали, зь

еа ласки, расторопность и услужливость— кумой.

кому лежала путь-дорога на otctir перевозь,

мимо ея заведеЕйд, считать какъ-бы непремЈнной оба-

занностью выпить въ немъ зелена-вина и побалагурить

съ ласковой вдовушкой. Слава о кум скоро разне-

елась и по городу, и за Оку стала все чаще и чаще

навыыватьса городская и при-

вазный людъ. Вдова гостей очень радушно:

бывало, едва завидытъ лодки, какъ выходить встрЈ-

чать нижегородскихъ ловдасовъ на берегъ, а тев еще

издали кричать ей: „Кума!... Вина!..." Навонецъ въ

куй въ гости и самъ воевода съ дьяками,

подьячими, старостами и всякими нижегородскими чи-

нами и особами. Воевода изволилъ откушать у кумы

чару-другую водки вейновой и даже снизошолъ до

поцьлуя, подареннаго а въ осушенную

„посудку" опустилъ „златъ перстень съ камнемъ са-

моцвгьтнымъ". Тутъ-же воевода, узнавши, что кричать

обыкновенно гости кумы съ лодки, приказалъ Мсто

на перевозђ называть КУЛШВИНОМб. Съ тЈхъ порь

сдава кумы еще болгЬе усилилась: народъ кь ней про-

сто „валомъ повалилъ", безъ чиновъ, и старь,

и младъ. „Много-де жень съ мужьями перессорилось

изъ за кумы; много-де кось и бородъ потеряло густоту

А кума все жила, да поживала,

по ея милости“

да деньгу наживала, и наконецъ вышла за-иужъ за

богатаго гостя

конечно московскаго, котораго въ