Людей, у которыхъ кь козачеству няиялись

неустранимою частью ихъ взглядовъ, опалкиила Кулиша

его k03am"ix болИ мшюдое покол— у которио«иьные

вопросы и демократизмъ были на п.ЈИЬ, не могло

помиритыя съ его аристократичЕкимц W3$HiMH.

Кром% того, людей HupaueHii це могло не Озиутить

Кумша кь Шевченку. тормъ сой

Руси“ Кулишъ позволилъ себ'Ь кь этому

ш:лЫщему н«цмойнымъ Јраимь, назвать музу пошпыною

и т, п. Уничтожить имии Шиченп Мходимо было

Кулишу потому, что пшгъ является могучимъ апологетомъ

козачмва и пољзвся грмадною спи публики.

Выступивъ противь козакофильскихъ Кулишъ

неизб'Вжно долженъ быль выступить и противь Шевченка, и отъ

того, насколько онъ т•клонить публики отт

послывяго, зависилъ усп•ьхъ

новъйшихъ взглядовъ Кулиша. Шевченко мь по его

неустранщый прдиеть миорркой. и почему

омь противь выступить. Но выступилъ онъ не со спокойниъ

разборомъ его а съ напцками на его И на

Ираспущенную” Иполупьяную" его музу. Если нод—го рода

нападки, да еще неосновательные, вообще не могутъ быть

оправдываемы, то они должны были «жокбить чувства

многочисленныхъ почитателей благородной музы и глубоко

симпатичной личншги поэта. Правда, позже Кулишъ пмовалъ

загладить свой гр'Ьхъ, называя Шевченка Имученикомъ

(въ “Крашанки") и говоря, что ивсе

истинно-человгВческое въ УкраингВ идетъ подъ знаменемъ

Шевченка“, но затвмъ опять возвращался кь прежниу и тЬмъ

болВе возбуждалъ противь себя лицъ, думавшихъ

иначе.

BcjrBN'TBie ведхъ этихъ причинъ въ кощЬ и въ

Руси, И, 24.

40