— 46

съ большею изъ нихъ.“ Утверждать, что я никого

не знаю было невозможно ; двумъ братьямъ ВВЛИНСЕИМЪ я

даваль уроки французскаго языка и домна была

знать объ этомъ. Еслибы никто изъ нихъ не признался,

что я подакъ, я могъ бы сладить съ Нитовскимъ и Лещин-

скимъ; но всгЬ они по слабости характера перепугались,

выдали меня и себя запутали. Только трое стояли твердо

въ своихъ I0kuaHigxb, но такъ какъ ихъ уличили

то въ они и были навазаны за это гораздо

строже. Честь имъ! ихъ соМсти, YBazeHie

истинныхъ сыновь Польши, пусть будетъ имъ наградою.

Что касается до меня, то я уйшался что между

слабыми и робкими, есть еще истинные Поляки, въ кото-

рыхъ заключится надежда и будущность Польши. Честь

и сдава вамъ братья мои, истинные сыны отечества!

Отчего вы тотчасъ не признались? спросил иеня ту-

бернаторъ.

Хотя я и не имђдъ политической цтђли, но вы сами зна-

ете строгость русскихъ законовъ, особенно въ

возвращающихся эмигрантовъ; я зналъ что ожидаетъ меня,

не могъ и не могу надјяться на царя; но прошу г-на гу-

бернатора обратить милостивое на этихъ людей,

которыхъ я причиною. Не лучше ди вань оста-

вить по себј добрую память, внушить благодарность и

YBazeHie, чђиъ ненависть и Губернаторъ отв'ђ-

чаль благосклонно и совжовалъ возложить на-

дежды на императора. Я подумалъ „лучше сто

смертей, Ч'Ьмъ его За Вмъ мена увели въ

приготовленную для меня въ комнату. Черезъ

Колько времени инђ принесли вопросные пункты, написан-

ные по французеки. Вотъ изъ нихъ: „Навь

меня зовутъ? ГО я родился ? П)инимадъ ли въ