Кь общему чувству радости по поводу боьздки въ kieBt,

прибавится еще то, что мы уЊзжаемъ отъ н%мцевъ, и ихъ опа-

саться нам» нечего.

СовЬсть успокаивается Амъ, что германцы далеко; но

больно за мн•Ь будетъ; однако, будеть чувство удовле-

что я не живу подь ихъ игомъ. BHYTpeHHiA голост

говорить мН, что допустить этого не должно, что жить подъ

н•Ыецкой властью нехорошо; нехорошо ничего не предприни-

мать и спокойно ждать, пока они придугъ. А, — такь, голосъ

этотъ будеть молчать, и я сьум•Ью быть покойной, 1-ю подни-

мается другой голось .

Мое чувство пылко, искренно и горячо, но, пока нВмцы

спокойно. Я стрцаю за н-но .

диеко, оно

„Что-же Алать? Я ничего не могу“. Словомъ, оно мн•Ь ни-

чего не диктуетъ А, какъ только они ближе, Ало непо-

средственно меня касается, я чувствую, что бездъятельной

оставаться нехорошо, что и я должна принять вь

общем»

Если-бы наши отразили германцевъ! Неужели они

завладъютъ PoccieA? НВть, мы еще поборемся! Почему

тао инертно общество? Что бы я могла Алать? Сь

какимъ принесла- бы я хоть крохотную долю

Въ красную я не пойду. Я чувствую, что не

пойду. Что-то удерживаеть меня. А, можео быть, это не

безумство?

Какое глубокое испытывала-бы я, если-бы

я что-нибудь Алала уди общаго великаго дьла! А, можеть

быть, какое-нибудь Дло найдется? Но — что? НЬтъ, см%шно.

Неужели я ничего не могу сдыать? А Дурова? Съумьла-

же, вЪдь! Какъ странно. Отъ какого-нибудь человька

въ общемь, какъ будто, Алу лучше не будеть, а, между тЬмъ,

такт разсуждать нельзя: потому что, если-бы каждый такъ

дуииъ, то никто-бы не пошелъ, и общаго не было-бы. Правду

скавалъ кто-то, что каждый дыаеть для себя, а выходить

И приходится съ себя начинать.

„каменная стЕна

73