нимаю, чьмъ ужасна жизнь вь МосквЪ; не голодомъ страшна

она, а этой безумной нервностью и наэлектризованностью.

Трудно удерживаться отъ когда сообщают•ь о еже-

дневныхъ захватахъ анархистами домовь, объ аэропланахъ

надъ Москвой... А, впрочемъ, нцо трезв%е смотр%ть на вещи,

не надо такь разстраиваться. На меня все это такъ сильно

и удручающе д%йствуеть потому, что наша жизкь не устроена,

потому что вь самомъ корнЬ надломлена я.

Но трудно, очень трудно удерживать отъ эти 06b

жизни: общую и свою. Ну, какь будешь говорить себЬ, что

сь прЊздомъ мамы все у наеь устроится, мы заживемъ хо-

рошо, нормально, когда знаешь, что каждый день готовить

намъ новые сюрпризы.

Такое находио на меня временами, — обычно,

на полчаса посл% обЬда, — но, воть, сейчасъ оно прошло, и стало

легче, совеЬмъ хорошо. МА кажется, однако, что тогда, когда

все йредставляется вь мрачномь св%тЬ, взглядъ мой пра-

вильн%е, потому что, д%йствительно, отчаянное.

НВть, не надо отчаяваться, и воть почему: что-бы ни было,

вообще, у насъ, н и ч е г о не быть не можеть, уже потому, что

„что-нибудь“ должно-же быть въ конф концовъ. Что н и -

б у д ь. Нельзя-же жить, ожидая, чтб скажуть собы". Это

противно вс%мъ человьческимъ законамъ: частная жизнь

о л ж н а существовать. Какъ-нибудь будет». Мы д о л ж н ы

устроиться, независимо отъ того, что нвмцы продоуаютъ на-

ступать, что хорошаго ничего не предвидится. Мы д о л ж н

Нельзя жить, ожидая. Законь природы говорить,. что, неза-

висимо отъ общаго жизни, частицы

этой жизни д о л ж н ы жить, каждая своей жизнью. Я говорю

„закон. природы , потому что я не могу вь точности и ясно-

сти доказать причину, но, несмотря на это, вс•Ьмь существомъ

своимъ знаю, убЬждена, что такъ должно быть. Какой-то ин-

стинко говорить МА, что это такь и, что я не ошибаюсь.

Итакъ, и TeprAHie.

А, все-же, мн•Е кажется, что мы устроимся въ Москвь.

Видите-ли, даже, когда жить мы будемт у себя и начнутся за-

91