— 245 —
няго, не хо%лъ во время дружескихъ донести въ
Москву о замышляемомъ заговор'Ь? Но это побочные предметы.
Обратимся кь Го*енку. Кошевой атамань,
стать правителеџъ страны, и безъ того едва ли
не полной независимостью, р'Ьшидся присоединиться кь Ма-
зепт. Ни подарки Петра, ни угрозы, ни, наконецъ, pagopeaie
СеЬчи не заставили его перемеЬнить онъ оставался
увренъ гетману, даже во время послгЬдняго, когда
оборвалась вдякая надежда, когда Миепа изнывалъ въ пу-
стыдной ВарнищЬ, вблизи Бендеръ. Н'Ьтъ что по-
добный атамань не могъ не возбудить гн'Ьва въ Петр•Ь Ве-
дикомъ, но заслуживаетъ ли безусловнаго челойкъ,
своимъ несмотря ни на какВ1
обстоятельства? Полтора В'Ька прошло съ чертомдыц•
кой С'Ьчи, болве ста двадцати лТтъ минуло со времени смерти
ГордеЬенка; Запорожье давно не существуетъ; сох
вершенно слилась съ и составляетъ одну ивъ дучшихъ
хшВбородвМшихъ племя наше, т. е. малорус-
совъ, служить на Bctxb поприщахъ государству, многочислен-
выя жиды котораго бьются одною съ нимъ жизнью; наконецъ
благоджельные лучи начинаютъ сглаживать всгЬ
особенности... И неужели же и теперь еще по
прим'Ьру прежнихъ временъ, должна задумываться надъ каж-
дымъ фактомъ и представлять его въ такомъ СВ'ЬтЬ, чтобы не
называть вещей собственными именами! НгЬтъ, я той В'Ьры, что
пора намъ добросовећстно трудиться на этомъ поприщ“Ь и безъ
гнфва и подхЬльнаго разбирать лица, въ
той иди другой эпохф. Отчего разскавы Маколея
читаешь съ большимъ Ч'Ьмъ читались самые
вамысдоватые романы во время пылкой юности? Оттого, что
и лица выпукло выходятъ у него на сцену со вс'Ьми
подробностями, умышленно скрытыми прежними историками ,
и правда бьетъ въ глаза на каждой страницеЬ. 3atitMb же въ
однихъ находить только доброджели и добро$тели, а въ дру-
гихъ лишь пороки и недостатки?
Все это думалъ я, сидя на могильномъ холм'Ь атамана и
смотря на игру т%ней, игравшихъ на крестЬ Горд'Ьенка сквозь
грушевую листву. Шелестъ травы заставилъ меня оборотиться.
Въ Н'%сколькихъ шагахъ стояль крестьяниЁъ, держа въ рукахъ
шапку. Я поздоровался съ незнакомцемъ.
— А что надо, любезный? сказалъ я ему.
Ничего. Я вотъ смотрю, что вы давно уже сидите на