Истый сывъ своей эпохи и своей страны,

тредтеча того индивидуализма, который такъ пышно рас-

цв%таетъ во вс•Ьхъ великихъ на рубеж•Ь 18—

19 в.в., индивидуализма, который завершается творче-

.ствомъ и жизнью Байрона и, какъ особая 60-

л%знь, въ европейскую мысль многихъ

щихъ покол%нТй, вплоть до нашихъ дней. яМ1ровая скорбь“

находить въ первую свою жертву. Духъ отри-

цанья п сомн%ньяк, тоска и недовольство собою, внутрен-

нее безпокойство и полная неудовлетворенность жизнью и

вс%мъ угнетаютъ его. Противь этой 60-

л±зни у покол±ЕЙя Альф1ери есть средство, которое утра-

чено посл%дующими, пережившими великую

Это поколЫе еще страстно в%руетъ въ на-

чала Разума и Свободы, провозглашенныя новыми мысли-

телями. И когда начнетъ проводить эти начала

въ жизнь и въ литературу, работая ради собственной славы

на полыу всего челов%чества, тогда YHbIBie и скорбь усту-

пять м%сто бодрости и радости. Такой кризисъ пережилъ

и съ мелкими подробностями разсказалъ его въ

своей я Жизни“. Онъ мог•ь бы пережить и второй кризисъ:

утратить втру въ Разумъ и Свободу. 0cH0BaHie для этого

у него было: не говоря уже о томъ, что онъ потерялъ въ

фрайцузскихъ бумагахъ значительную часть своего состоя-

онъ вид%лъ въ Париж% первые кровавые ужасы

и даже, если бы не удалось во время переЬхать

границу, онъ самъ бы попалъ на эшафотъ съ пугими

аристократами. Изъ этого жестокаго опыта онъ не вынесъ

ничего, крой ненависти кь французской Перево-

рота въ мысли, новаго перелома душевной жизни отъ кро-

вавыхъ дней Парижа онъ не испыталъ. Жизнь его и посјтЬ