Истый сывъ своей эпохи и своей страны,
тредтеча того индивидуализма, который такъ пышно рас-
цв%таетъ во вс•Ьхъ великихъ на рубеж•Ь 18—
19 в.в., индивидуализма, который завершается творче-
.ствомъ и жизнью Байрона и, какъ особая 60-
л%знь, въ европейскую мысль многихъ
щихъ покол%нТй, вплоть до нашихъ дней. яМ1ровая скорбь“
находить въ первую свою жертву. Духъ отри-
цанья п сомн%ньяк, тоска и недовольство собою, внутрен-
нее безпокойство и полная неудовлетворенность жизнью и
вс%мъ угнетаютъ его. Противь этой 60-
л±зни у покол±ЕЙя Альф1ери есть средство, которое утра-
чено посл%дующими, пережившими великую
Это поколЫе еще страстно в%руетъ въ на-
чала Разума и Свободы, провозглашенныя новыми мысли-
телями. И когда начнетъ проводить эти начала
въ жизнь и въ литературу, работая ради собственной славы
на полыу всего челов%чества, тогда YHbIBie и скорбь усту-
пять м%сто бодрости и радости. Такой кризисъ пережилъ
и съ мелкими подробностями разсказалъ его въ
своей я Жизни“. Онъ мог•ь бы пережить и второй кризисъ:
утратить втру въ Разумъ и Свободу. 0cH0BaHie для этого
у него было: не говоря уже о томъ, что онъ потерялъ въ
фрайцузскихъ бумагахъ значительную часть своего состоя-
онъ вид%лъ въ Париж% первые кровавые ужасы
и даже, если бы не удалось во время переЬхать
границу, онъ самъ бы попалъ на эшафотъ съ пугими
аристократами. Изъ этого жестокаго опыта онъ не вынесъ
ничего, крой ненависти кь французской Перево-
рота въ мысли, новаго перелома душевной жизни отъ кро-
вавыхъ дней Парижа онъ не испыталъ. Жизнь его и посјтЬ