— 418 —

тительпымъ для нравственнаго чувства, Цицеронъ не считаетъ даже

нуждающимся въ онъ ни мало не думаетъ признавать его

Т'ђмъ, что мы бы назвали иеизб±тнымъ зломъ, Д'Ьдомъ дурнымъ,

но иаходящпмъ себ']з извтзстиое въ Ц'Ь.ии, въ мотивахъ,

которые руководили его виновниками; нштъ, Цицеронъ приходить

кь но.иной безусловной идеализацћ1—безъ всякой оговорки: это

не заслуживающее а «прекрасное

xL2Hie», достойное в'Ьчпой славы, достойное

Какъ это ни дико, какъ пи возмутительна для нравственпаго

чувства подобная мы однако можемъ до изгњстной

степени понять эту пос.ат;днюю, если поймемъ Цицерона. Главное

дьо тутъ, конечно, въ идеяхъ, въ нрипцинахъ. Но на чисто

идейной, HI)IIH11TIHia.ubHorr почув была 6r,I невозможна подобная

Мы должны допустить зхђсь зпачителъную додю

фанатизлш, того фанатическаго одушевлепјд, которое, какъ

изукстпо, пградо большую роль во всей этой кровавой псторћ1; а

натура Цицеропа, какъ мы имгђли уже возможность въ томъ y6'I;-

диться, была пе чужда фанатизма, по крайней въ извј;стныя

минуты, нрп пзв'ђстныхъ обстоятельствам, способна была, до

изв'ђстной стспепи, поддаваться его Только благодаря та-

кому и могло сложиться въ Цицерепа такое

идеальное о такомъ дт;лгђ, которое многихъ искренно

возмущало 1). Точка Цицерона памъ уже это—

идея свободы, въ томъ вид'Ј;, какъ она была осуществлена въ

«старой республшсђ», идеальный образъ которой веЬчно носился

въ B006pa71WHi[J Цицерона. Теперь эта идея, такъ сказать, фана-

тпзировалась. Она фаиатизировалась въ двоякомъ въ

положительпомъ, свободэь, н въ отрпцптедьпомъ,

это —ненавистъ п тираннйь. Если прежде, въ пача.иј; граждан-

ской войны, Цицеронъ колебался одно время просто только «вы-

сказаться» противь Цезаря— изъ нь узамъ дружбы —

, то

теперь опь пе колеблясь утверждастъ то кровавымъ

k0MMeHTapieMT) котораго было c06LITie 15 марта. «Свободу • оте-

честаа», говорить онъ въ письм'Ь кь еще давно

1) 717. ad Div. М. 28.