— 96 —

что и въ военвомъ люди сдувать съ дштоинствии.

Сважу вамъ о МТ•. едва ли много найдете тавихъ чтецогь,

вавовъ, сиву безъ всаваго npwrpacria, вашъ покорный с.луга;

ивдовательво, отава вавоны и литературное

могло бы быть дла васъ Сважите, по-

жалуйте, въ чиъ состоитъ вавъ не въ добрмъ

во встмъ человввамъ, а вашъ npieMb довиааъ

противное. В%роятно, вы не вздумаете напечатать этой за-

писви въ вашемъ зурнам, потому что это будеть служить

для васъ совершенннмъ 06XHeHieMb. Сюжа.йю, всЬ

гг. журналисты вмъ тавимъ же обриомъ въ

это ихъ не ревомендуть. Пожелавъ

вамъ распродажи вашего журввла, остаюсь, и пр.“

Тавъ просуществова.лъ M0B0BBiti Вљстникб до noozeHiz

въ Мосвй холеры.

м.

Вступивъ въ средину нашей жизненной Дорош, то-ЕТЬ

достигнувъ тридцати-л%няго возраста, Погодивъ

Вмъ же мечтателемъ, вавимъ мы его видьи въ юноше-

свихъ годахъ его жизни. Въ начав 1830 года Погодинъ

пролежалъ больнымъ дв•Ь недьи 137). Но B8Eia

ныя минуты“, писа.гь онъ Шевыреву, „был у меня въ 60-

лЬни! Кавъ живо чувствовалъ я одниды: и это сдьаю, и

то сдЬаю! Ахъ, хоть бы на одинъ чвсъ, на одну минуту

увид±ться мВ съ тобою; взглянуть бы намъ другъ на друга,

и умнозитыд силами. Всю себа и Оте-

чесгва! Хоть умереть прежде срои, но оставить по сев па-

мять Wer den ВеМеп seiner Zeit депид get}nn, hat gd.ebt

fur a.lle Zeiten *). О, мое Отечество! Буду ли я

тебя? Другъ мой! Какое великое у ниъ Отечштво! Ч'Вмъ

больше я думаю объ немъ, ч%мъ больше узнаю его, тьмъ

Ко удовлеттрилъ Tpe60B8HiD ичшихъ людей ввкв, тоть

жиль џа вс±хъ ввовъ.