38

въ м±стной администрац1и. Эта пустота

въ первой половишь вјка, невозможность видВться съ

людьми своего круга, жить общественными интересами

не прошли безслгЬдно для помТичьей ОнгЬ

убивали въ характерахъ общительность и дђйствовали

въ противоположность служб5 развивавшей 'въ дворян-

скомъ кругу чувства и

и pjl(kie обитатели усадебъ, свободные отъ службы, ди-

чади, и на ряду съ чертами и

свойственными вообще славянской натурв и широко рас-

пространенными въ русскомъ дворянствв XVIlI в., скла-

дывался также особый типъ угрюмаго и нелюдимаго

пом±щика, замкнувшагося въ своей усадьб±, никуда не

вымжавшаго и никого кь себ± не принимавшаго, погру-

женнаго исключительно въ MeJkie интересы и дрязги

своего люда и заботы о борзыхъ и гончихъ

сворахъ. Выјзжать было некуда, принимать было некого,

такъ какъ сосВдей не было на далекое и-оди-

ночество входило въ привычку. Мать Болотова „препро-

вождала”, по его словамъ, „въ деревнгЬ жизнь

почти уединенную. Никто почти изъ лучшенькихъ сосВ-

дей кь ней и она ни кь кому не Мжада”. Его дядя,

человњъ скупой и завистливый, „дюбилъ отмгьнно жить

въ Въ этомъ же проводилъ дни

дћдъ другого автора мемуаровъ, майора Данилова, въ

усадьб“В котораго мы побывали. „Онъ никуда не Взжалъ

, — пишетъ о немъ Даниловъ, хорошо его

по гостямъ

въ дмствј, — да я и не слыхивалъ, чтобъ и

кь нему кто изъ сосрВдей равные ему дворяне Вжали“.

Эти черты характера, порожденныя окружаю-

щей обстановки; въ какой приходилось жить дворянину,

окажутся настолько прочными, что не поддадутся воспи-

татедьному общественныхъ

Екатерины, и, передаваясь по насшЬдству кь

потомкамъ, создадутъ Плюшкина первой половины XIX в.

Угрюмые и нелюдимые Бодотовы и Даниловы временъ