— 69 —

А вострыми мурзавецкими копьями;

Не бороною была пашенка взборонована,

А коневыми р•вввыми ногами;

Не рожью пойана была пашенка, не пшеницей,

А поувяна была пашенка яровая

Казачьими буйными головами;

Не поливой она всполивана,

Не осеннимъ сильнымъ дождичкомъ,

Всполивана была пашенка

Казачьими горючими ивами.

(Сатаров».

110.

Не травушка, не кавылушка въ полть шаталася,

Какъ шатался, водочилса удаль добрый молодецъ

Въ одной тоненькой въ полотняной во рубашечкВ,

Что во той-то было во кармазинной черкесочкгђ;

У черкесочки рукавчики назадъ закинуты,

И камчатны его полочки назадъ застегвуты,

Бусурманскою позабрызганы .

Онъ идетъ, удаль добрый молодецъ, самъ шатается,

Горючей онъ слезою обливается,

Онъ тугимъ то стимъ лукомъ опирается,—

Поволотушка съ туга лука долой летитъ.

Какъ никто-то съ добрымъ мододцемъ не встргвчается,—

Лишь встргђчиась съ добрымъ мододцемъ родна матушка:

„Ахъ, ты, чадо мое, чадушко, чадо милое мое!

Ты зач'Њљ такъ, мое чадушко, напиваешься?

До сырой-то до земли все приклоняешьса,

И за травушку, за кавылушку все хватаешься?“

Какъ взговорить добрый мододецъ родной матушкФ»:

—Я не самъ такъ, добрый молодецъ, напиваюся,

Напоилъ-то меня турецкой царь тремя пойлами,

Что тремя-то было пойлами, тремя розными:

Какъ и первое-то его пойло—сабла острая,