— 73 —

— По темной темнишь, заключенной;

— Тажцо, больно нашь атамань воздыхаетъ,

— Кь сердечушку бЬы руки прижимаетъ,

— Любимую свою рощу вспоминаетъ:

„Ой, свђтъ же ты, моя воровская роща!

„Ужъ какъ по теб'Ь, роща, не тужити,

„Подъ широкой дорожкой не стопи,

„Купеческихъ людей не разбирати,

„СтольКо злата и серебра не отбирати.

(Сахаровъ).

116.

ЛВса ли вы, лычки, дВса темные!

Кусты ли вы, кусточки, кусты частые!

Ахъ, станы ли вы, станочки, станы теплые!

Еще всгђ-то вы, кусточки, ужъ повыжжевы,

Еще наши станочки поразорены,

Еще всгђ наши товарищи переиманы.

Какъ и первой-то товарищъ въ град'ђ kiej,

А второй-то нашь товарищъ въ каменной МОСЕЙ,

Кань и TpeTiI-T0 товарищъ въ славномъ Питер'ђ,

Я остался, добрый молодецъ, въ темныхъ Псахъ...

(Сатроп).

117.

Не шуми, мати, зеленая дубровушка,

Не мВшай мнгђ, добру молодцу, думу думати,—

Какъ заутра мд'ь, добру молодцу, во допросъ идти,

Передъ грознаго судью, самого царя.

Еще станетъ мена царь-государь спрашивати:

„Ты скажи, скажи, хьтинушка, сынъ,

„ Ужъ вань съ ЕВмъ ты воровать, съ Е'Ьмъ разбой держалъ?

„Еще много ли съ тобой было товарищей?“

— Я скажу тебгђ, надежа православный царь,

— Всю правду я скажу теб'В, всю истину:

— Что товарищей у мена было четверо—