36

увВдомляло ее, что 6'Ьдная моя мать очень измјни-

дась, и что доктора рВшиди, что у нея аневризмъ

въ сердц'Ь. Я, конечно, встревожилась этимъ извгьстп

емъ, но не очень, я думала, что аневризмъ что-то въ

родв лихорадки; я стада рыться во всвхъ лексико-

нахъ и находила только 06McHeHie, котораго я не по-

нимала: dilatation d'une artere. Я приб'Ьгла кь кня-

гингВ Варварв Юрьевнв Горчаковой и княжн'Ь Еденв

Трубецкой, онв знали всю опасность, всю неумоли-

мость этой ужасной бодгЬзни, но не хотвли растолко-

вать мнв ее, а напротивъ, старались разогнать мои

черныя мысли и совершенно меня успокоили; въ пись-

махъ же своихъ матушка никогда не упоминала. о

своихъ

Прасковья Васильевна была добра ко мнђ потому,

что была добра вообще ко всгЬмъ, но не любя моей

матери, она и меня не любила.

Отца я виола рВдко, урывками; онъ веселился...

Слабый характеръ тетки даль мнђ совершенную

свободу и я вполнгВ умјда ею воспользоваться; я такъ

умудрилась, что по недВдВ, по двв проживала въ

Петровскомъ, у княгини Горчаковой. Какъ всегда

бывало тяжело уВзжать изъ Петровскаго и чВмъ бо-

две я приближалась кь Арбату, теВмъ сильнве сжи-

малосъ мое сердце и дрожь пробирала

меня, когда я подъВзжала кь нашему дому; входя

въ его холодныя комнаты, я какъ будто разстава-

лась съ жизнью, съ дневнымъ свгЬтомъ, и опускалась

во мракъ могилы.

Прасковья Васильевна гостила тогда у Марьи Ва-

сидьевны, родить въ Москву. БолВзнь ея

была продолжительная и опасная и тогда уже мной

реЬшительно никто не занимался. Я на свободв вы-