друзей и покровителей, что онъ вовсе не въ ром;

Сен—Мартена и Бома. Тутъ слишкомъ очевидны

и сатирика, и умовъ тогдаш—

наго общества. Общестю не требовало правды,

хотмо знать ея, а Воейковъ, не изъ

долгой жизни никакаго зав%тнаго идеала въ дуть,

ни одного твердаго принципа, неизбћжно дшжегь

быхь метаться во всо; стороны и пойти ио шаткой

дорог%.

Не cTaHeWb ив•агать его родос.аовной. Это и скуч-

но и безполезно. Ограничимся только т1;мъ, что

Воепковъ быль въ и въ связяхъ съ весьма

сильными людьми Mipa сего. Въ характеристикт

его опустить обстоятельства этого нельзя потому,

что самъ- Воейковъ придавалъ черезчуръ большое

3HaqeHie ему: листы бумаги онъ исписывал

громкими именами своихъ друзей и знакомыхъ С).

С) Мы могли бы перечислить ихъ вс'Ьхъ; да кому же

это любопытно? На полякъ одной книжки , исиещреи-

ной рукою Воейкова, мы наш.ш безчисленное множество

за“токъ въ такомъ род•Ь:

«Въ втор•икъ (1838) ккЊпко занемогъ иоП другъ

Леонтш Васнаьевичъ Дубельтъ.

«Умерь въ naTpiapxb своего семейства, тайвыИ

совмннкъ и кавалеръ разныкь ордеповъ бедоръ Петро-

виль Львовъ.

«Быль ва нмевипахъ у генералъ-лейтенавта Влад. Богд.

р, и т. д. И тутъ же ser•kiz, презрите.аьвыя ваи•тви

о дюдяхъ, стоявшихъ на вившей ступени въ обместв•:

«такого—то года (1838) умре Герасимъ Ивановичъ Казаковъ,

смотритель Военной Типограыи, обезьяна и кавалеръ».

Эти xe.wie ywb"Btuie Факты должны быть занесены

въ хара втеристиву Воейкова.